Триумф настройщика

Выдающийся фильм Киры Муратовой

 

премьера

Игорь Шевелев

 

Вчера на экраны вышел новый фильм Киры Муратовой «Настройщик». Кто-то видел его уже на Венецианском фестивале осенью прошлого года, кто-то посмотрит сейчас, узнав, что фильм номинирован то ли на семь, то ли на восемь премий «Ники» (на женскую роль второго плана претендуют и Нина Русланова, и Рената Литвинова). Пресса пишет о фильме в превосходных тонах. Он того заслуживает.

 

Если Паниковский год не был в бане, то я пятнадцать лет не ходил в кино. Факт биографии, которым вряд ли стоит гордиться. Просто было ощущение, что все фильмы, которые должен был посмотреть, чтобы они тебя слепили, уже посмотрел, и отныне полон под завязку. Все неинтересно, все понятно. Когда я смотрел «Настройщика» Киры Муратовой, я ловил себя на ощущении, что одновременно вижу его в отражении будущей памяти, как ту классику, которая останется в тебе с первого кадра до последнего, с первой реплики до последней. Словно пропустив всю «чернуху», абсурд и нестыковку, ты входишь в реку, где когда-то были «Долгие проводы» той же Киры Муратовой, да и не только они. И вместе с тем это совершенно сегодняшний, завораживающий фильм-откровение, который притягивает, не отпуская. Он идет два с половиной часа, не давая расслабиться ни на секунду, да и финал кажется преждевременным. Еще бы немного, еще. Но из-за стола надо вставать с легким чувством голода. Ведь можно посмотреть еще раз. Да и много раз, как смотрим любимые с детства фильмы. Странное, удивительное ощущение.

 

Режиссер фильма «Настройщик» Кира Муратова ответила на первые наши вопросы.

 

«Российская газета» | Кира Георгиевна, такое ощущение, что вы заранее просчитали успех «Настройщика»?

Кира Муратова | Во всяком случае, он устроит гораздо большее число зрителей, чем последние мои фильмы. Что объяснимо. Это фильм традиционного, плавного течения. В нем есть острый или, скорее, остренький сюжет, саспенс, напряженное беспокойство, но саспенс щадящий – в упор не стреляют, кровь не льется. Как сказал один критик, мой герой – измельчавший Раскольников. Есть красавица-вамп, обязательное условие настоящего киноискусства. И, главное, есть финал, льстящий зрителю.

 

РГ | Чем же он так особенно льстит, если героинь облапошили на наших глазах?

Муратова | Льстит тем, что зритель ассоциирует себя с обманутыми героинями, добрыми, хорошими. И говорит себе: «Вот и я такой же добрый, хороший, меня все обманывают, а я все равно их прощаю». Отсюда и демократизм фильма.

 

РГ | Подождите, вы говорите, что вроде как нас всех обманывают, а мы и рады?

Муратова | Знаете, вначале я хотела назвать фильм «Виктимность». Но это уж очень иностранное, странно звучащее слово. Виктимность это стремление стать жертвой, подставиться. «Ну, обидьте меня, обманите меня». Как у Пушкина: «Я сам обманываться рад». Ну, убейте меня. Это предел, но до него есть много ступеней и градаций.

 

РГ | Желание пострадать, открытое в русском человеке Достоевским? Или, вроде как сегодня власть опять нас обманула, а мы, духовные, выше этого?

Муратова | Когда говорят «мы», «нас», то это не совсем верно. Виктимность, желание быть обманутым это общечеловеческое свойство, которое особенно свойственно женской психике. Это очень возвышенно и, в то же время, биологически объяснимое женское качество. Прощать – прекрасное свойство. У нас в фильме «Перемена участи» была реплика, дословно ее не помню, но примерно такая: «хотя бы из эгоизма надо быть добрым. Это приятно душе. Тогда душа ощущает свой аромат, используя яд зла на пользу доброму».

 

РГ | Вы говорите, чуть подсмеиваясь, над мудростью, которая и к вам пришла с возрастом?

Муратова | С возрастом отступает боязнь показаться смешной. Больше зрителей, сочувствующих мне, чем уже есть, у меня не будет. Я не достигну всеохватности, как любимый мной Чарли Чаплин, который нравится всем, за исключением Станислава Говорухина. Помню, как однажды мы с ним разговаривали, - он ведь тоже из Одессы, - и зашла речь о Чаплине. Я говорю, как его обожаю, а он посмотрел на меня так, как он умеет, и говорит: «Но он же не симпатичный». Я села. Ну, думаю, если Чарли Чаплин не симпатичный, это крах всего. Так что есть узкие дарования, у которых своя публика, свои адепты, и я к ним принадлежу.

 

РГ | «Настройщик» наверняка привлечет адептов и поклонников в количестве, о котором вы не подозреваете, если не скромничаете. Наверняка все поймут фильм по-своему, как это и бывает с произведениями искусства. Женскую часть привлечет то, что мы зовем сентиментальностью?

Муратова | Женщины вовсе не сентиментальны. Они только притворяются такими куколками: «Ах, о чем вы со мной говорите, я такая глупенькая». В первые годы перестройки я приехала на женский фестиваль кино, который проходил в пригороде Парижа Кретее. Тогда он был очень в моде. Приехала с убеждением, что никакого женского кино быть не может. Есть кино талантливое и неталантливое, а кто его снял неважно, - ребенок, муха, женщина, мужчина. И вот, приехав туда, я увидела такое количество жестоких, жестких, циничных фильмов, подобного которому на одном маленьком фестивале нигде больше не видела. Что естественно. Женщины – это рабыни. А когда рабыни вырываются на свободу и – становятся режиссерами, и получают право и возможность говорить то, что они чувствует на самом деле, то они становятся очень циничными и жесткими. Превосходя в этом мужчину. Так что сентиментальность это вовсе не женское свойство. Скорее, это – защитное свойство женщины.

 

РГ | Поговорим и о мужчинах, которые, как в фильме, иногда вынуждены идти на все, чтобы угодить любимым. Вы довольны Делиевым, сыгравшим главную роль, учитывая, что он все же известен не как киноактер, а как ведущий клоун «Масок-шоу»?

- Делиев потрясающе подошел на эту роль, хотя его партнерши по фильму Нина Русланова и Алла Демидова имели другие предложения. В иных актерах, я думаю, мне бы мешал их актерский, снобистский такой интеллект, именно актерский, а не человеческий,- в пику животности, которая должна присутствовать в актере, игравшем эту роль. Вот эту дозу животности для персонажа я нашла именно в Делиеве. Нравится вам или нет слово «животность», как и само качество, но на свете есть не только птичка колибри, но и тигр. Лично я, может, не подойду к его клетке и вообще не пойду в зоопарк, но он существует. И в «Настройщике» это было именно то, что необходимо.

 

РГ | Возникает ощущение, что «Настройщик» это некое возвращение к классическим «Долгим проводам», но уже на совершенно заоблачном, сегодняшнем профессиональном уровне. У вас этого ощущения нет?

Муратова | Знаете, меня в свое время настолько запугали, что я чего-то там искажаю, очерняю, а я должна была оправдываться, что снимаю светлые, добрые, сентиментальные фильмы, что мне давно уже осточертело говорить про старое. Ну, сняла и сняла. Я потеряла изначальный взгляд на прошлые фильмы. Коллизия в другом. Я настолько привыкла говорить начальству, что «вам это будет стоить дешево, вы дайте мне только снять, а я обойдусь малым», что это уже вошло в кровь, в костный мозг. Что было бы, если бы мне сказали: вот тебе миллион, снимай постановочное кино? Наверное, я почувствовала себя странно. Нет, конечно, я не против. Но мое тщеславие заключается в том, чтобы снять свой фильм, задеть зрителя, ничего при этом не затратив. Человек же всегда ищет в плохом что-то хорошее. Я, как мои героини, обманутые настройщиком: мол, мы – хорошие, мы никого не обвиняем. Так и я: сделала вам все дешево, никого не затруднила. А как мне на самом деле приятно, что я все сумела сделать, и получилось!

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи