1180.Беседа с Тонино Гуэрра (РГ, 2005, 7 сентября)

Ренессансный Гуэрра

Выставка в «Доме Нащокина» и книга «Семь тетрадей жизни» поэта и мудреца

событие

Игорь Шевелев

В галерее «Дом Нащокина» 8 сентября открывается большая выставка «Подарки Тонино Гуэрра», с которой будут представлены картины, рисунки, мебель, тарелки, скатерти, предметы интерьера, сделанные руками выдающегося итальянского поэта, писателя, сценариста, работавшего с Феллини, Антониони, Франческо Рози, Де Сантисом и многими другими знаменитостями мирового кино. Одновременно с открытием выставки состоится презентация огромного иллюстрированного тома стихов, прозы Тонино Гуэрра в переводах его жены Лоры.

Корреспондент «РГ» взял интервью у виновника торжества накануне этого события.

Российская газета / Маэстро, чем является для вас творчество - профессией, способом бегства от мира, желанием отличиться перед людьми, средством для дружбы?

Тонино Гуэрра / Для меня творчество – сюрприз, который вдруг тебя посещает. Возможно, это оказывается и результатом каких-то внутренних поисков.

РГ / Каким образом вам удалось соединить поэзию,- а вы, прежде всего, поэт, - с писанием сценариев, прозы, рисованием, садовым искусством, общественной деятельностью?

Тонино / Вы правы, все это приходит ко мне в коконе поэзии. У меня такое впечатление, что я ведом по жизни какими-то поэтическими знаками. Когда я в России опять принялся рисовать, как делал это когда-то в молодости, то для меня это ничем не отличается от писания стихов. Когда я занялся сценариями, я решил отнестись к этому как к профессии. Однако, как я теперь понял, я обращался к режиссерам, с которыми работал, именно с помощью поэтических образов. Поэзия оказалась единственным способом работы со столь разными режиссерами. Я импровизировал на заданную ими тему, то есть, опять-таки, как бы писал стихи, а не сценарии.

Лора Гуэрра / Я хотела бы добавить, что все, что делает Тонино, в Италии так и называют – «цветные мысли поэта». И то, как его творчество прошло, - я цитирую одного из критиков, - через весь итальянский и мировой кинематограф, это творчество поэта. Итало Кальвино написал о нем, что, за что бы он брался, это становится поэзией. Это связующая нить всего, что делает Тонино.

РГ / Каким образом удавалось оставаться самим собой, работая в разных жанрах и с разными людьми?

Тонино / Оставаться самим собой было единственным способом оставаться с другими. Все удивлялись, что я мог работать с такими замечательными, но столь разными режиссерами, как Феллини и Антониони, братья Тавиани и Франческо Рози, Ангелопулос и Тарковский. Это совершенно отдельные вселенные. Так вот именно потому, что я – это был я, от меня брали то, что нужно было каждому из этих режиссеров.

РГ / И потому, что им был нужен именно Тонино Гуэрра?

Тонино / Да, наверное. Думаю, я их удивлял, и они застывали от изумления, когда я выходил из расставленных ими для меня ловушек. Зачастую это было бегством из колодца. Но никогда это не был темный колодец. Это был колодец, освещенный этими людьми.

РГ / Для многих в России вы сейчас – учитель жизни, который представительствует за своих великих друзей – Феллини, Тарковского, Моранди. Вы чувствуете себя таким?

Тонино / Я полагаю, что только Иисус Христос имеет право быть учителем жизни. Армии малых творцов стараются лишь зажигать спички, освещая другим дорогу, чтобы те не упали в темноте с лестницы. К сожалению, спички долго не горят. У того, кто чувствует себя учителем жизни, наверное, в кармане есть специальная лампочка. Да, в молодости я был полон надежд осветить для других что-то большее, чем обычно. Надеюсь, что мне удалось сохранить и то особое, легкое дыхание людей, с которыми сближала жизнь – и Феллини, и Тарковский, и Антониони, и Моранди меня не оставляют.

РГ / Это дыхание сохранено в вашей книге, которая только что вышла в России?

Тонино / Это, действительно, совершенно сказочная книга. В ней те истории, которые я считаю наиболее своими, те истории, которые хотел бы шептать людям на ухо. У меня никогда не было тяги писать большие романы, воздвигать соборы слов. Самые большие моменты счастья вызваны самыми малыми явлениями. Я хотел бы дать почувствовать читателю, что самая великая музыка это шум дождя, дать увидеть, как падают осенью с деревьев листья. Хотел бы посоветовать, как прожить дни своей жизни. Имея в виду, что, возможно, мы уже были в раю, это было на земле, и раем было наше детство. Когда, например, шел дождь, и мы ловили ртом его капли, или когда открывали для себя море.

Лора / Как написал Тонино, - когда мы были бессмертны. Потому что только в детстве мы бессмертны.

Тонино / Еще о книге, замечательно составленной Паолой Волковой и изданной в «Зебре-Z» Игорем Смолевым. Она замечательно переведена моей женой не только потому, что она живет со мной 30 лет, но из-за ее глубинной способности передать сущность слова на другом языке. На самом деле, думаю, произошло чудо. Возможно, читатель ощутит нечто сказочное, или почувствует боль, соприкоснувшись с собственными воспоминаниями и мыслями, или увидит что-то забавное. Чудо – в обретении непохожести на себя. Эта книга как симфония, - но симфония не героическая, не патетическая, а симфония общения. Ее место на тумбочке рядом с кроватью, чтобы иногда читать на ночь. Потому что, я думаю, книга не должна быть диктатором и властелином по отношению к тебе, захватывая тебя целиком. Книга должна приходить как друг, и, быть может, служить тому, чтобы ты мог больше понять самого себя.

Лора / Если позволите добавить, я бы хотела принести огромную благодарность Белле Ахмадулиной, которая написала предисловие к поэтической тетради, - а книга называется «Семь тетрадей жизни», - и перевела «Сонату для Санкт-Петербурга». И другой замечательный пересказ – на грузинский лад, - сказки «Лев с седой бородой», сделанный Резо Габриадзе. Что касается моих переводов, то в них ничего замечательного, я просто рядом с Тонино и, может, лучше понимаю, что он делает. Вообще, как сказала Паола Волкова, это не перевод, а симпатические чернила.

РГ / Вы сказали, что понимаете Тонино. Какую бы отличительную черту его многостороннего творчества вы бы отметили?

Лора / В Италии Тонино называют «человеком Возрождения». Это художник, который проявляет себя во всех сторонах жизни. Он создает сады, фонтаны, созывает мэров городов и промывает им мозги, спасает речки, восстанавливает церкви, протестует, если дома в горах красят в белый цвет, говоря, что они становятся похожи на вставную челюсть. Он – гуманист, как человек Возрождения. И кино, и рассказы, и рисунки – это все «цветные мысли поэта». И изданная книга называется просто – «Тонино», потому что тут приоткрыт весь его мир. Я счастлива, что она издана именно в России.

РГ / Аналоги ей были в Италии или в других странах.

Тонино / Нет, не было. Были книги, посвященные чему-то одному. В Испании, например, вышел огромный том избранной поэзии, более пятисот страниц. Поэмы переводились на многие языки мира, выходили сборники. В Италии вышел роскошный альбом «Поэзия пейзажа», целиком посвященный моим пейзажам, фонтанам, ресторану, который я сделал, мебели из керамики, мозаике. Много прекрасных изданий, которые мы привезли на выставку. Но такой книги, которая бы обнимала собой все, еще не было.

Лора / К 85-летию Тонино в Италии выпустили толстенную книгу на бумаге ручной работы, там его стихи и картинки. Очень трогательную книгу сделали школьники. Бумагу для нее они делают вручную из рождественских ясель, которыми уставлена на Рождество вся Италия, там это особое искусство. Так вот из мха и ягод вокруг ясель новорожденного Христа они после праздников делают специальную «святую бумагу», и печатают на ней стихи любимых поэтов. И такую книгу сделали ему.

РГ / Может, и выставка Тонино Гуэрра должна быть особой, - с шумом дождя, а не людей, с тишиной падающих осенних листьев?

Тонино / Хорошо, конечно, если бы шел ливень. Тогда и народу было бы меньше. Праздники это приятно, но не они являются основными событиями в жизни. Судьбу художника решают не презентации, а время. Но праздник это и способ увидеть друзей. Надеюсь, что не разочарую слишком многих. Уже то, что кому-то в руки попадет эта книга, приносит огромную радость. И книга, и выставка это чудный подарок - мне. Другой вопрос, заслуживаю я его или нет. Но радостное присутствие всех, кто это создал, я ощущаю.

Лора / Хочу сказать, что это не выставка художника. Это выставка Тонино Гуэрра, который делает все, чтобы не умерла сказка. Там будут огромные пастели – это сказка, радость, цирк, цвет. Выставка называется «Подарки Тонино Гуэрра». Там не картинки, которые он сейчас нарисовал. Там собранные от друзей рисунки, которых невероятное количество, сделанных и подаренных Тонино им на память.

РГ / В России маэстро Тонино очень любят. Но за что вы любите Россию?

Гуэрра / За все, что она мне дала. Начать с того, что в России я опять начал рисовать. Меня натолкнули на это русские игрушки, - вятская, дымковская, - которые я очень люблю. Радость их красок пробудила во мне ответное желание взяться за краски. Естественно, за то количество настоящих теплых друзей, которых я здесь нашел. И это, прежде всего, моя жена, у которой, быть может, масса недостатков, но есть золотые искры, - прежде всего, ее умение так показать Россию, чтобы полюбить ее, выбрать настоящих друзей.

РГ / Как-то вы сказали, что из десяти безукоризненных красавиц выбираешь ту, недостаток которой тебе ближе всего. Какой самый близкий вам недостаток у Лоры и у России?

Тонино / Русская женщина всегда хочет тобой руководить, доминировать. Это у нее идет от доброты, но доброты иногда столько, что она тебя захлестывает. Если серьезно, то у русской женщины нет уважения к твоим маленьким свободам.

Лора / Я с этим не согласна. Наверное, молодые русские девушки совсем другие, а в нашем поколении зрелых дам все же превалировало желание быть мамой. Хотя мы, конечно, могли быть и сестрами, и любовницами. Но мамой, в первую очередь.

Тонино / Сначала мамой. Потом папой. Потом дедушкой.

Лора / Но то же и в итальянских женщинах.

Тонино / Нет, другое. У итальянской женщины тяга к необразованности. Она не так начитана, но у нее масса других замечательных качеств. Она дает мужчине полный комфорт. В тяжелый момент какого-то несчастья, неудачи русская женщина обращается к своей внутренней культуре, к тому, чему научилась из книг, может, к словам Толстого или Бунина, это помогает ей выстоять. У итальянской женщины сила идет от бедности, от корней, от земли. Я вспоминаю мою мать, которая была самой сильной женщиной в моей жизни. Она была неграмотной крестьянкой. Я научил ее читать и писать. Но она, как земля, была опорой своим детям и мужу.

Лора / То же и наши простые женщины. Просто Тонино живет с интеллигентной женщиной и думает, что все такие. О матери Тонино до сих пор, действительно, ходят легенды. Будучи маленького роста, она, как у Некрасова, останавливала на скаку взбесившихся лошадей. Она помогала в четыре утра ходить в горы мужу, родила одиннадцать детей буквально на ходу.

Тонино / Что касается красоты, вы помните, как прекрасны были итальянки после войны. Даже по фильмам помните эту волну красавиц. А сейчас новое поколение русских девочек исключительно хороши собой. Своим ароматом они заполняют все европейские города.

Лора / А дефекто де ла Русия?

Тонино / Мне трудно выделить единственный недостаток, притягивающий к России. Основной недостаток, который здесь можно выделить, это трудности, которые касаются буквально всего, начиная с пробок на дорогах.

Лора / Тонино говорил, что нашел в России жесты своего детства. В нашей стране, куда он приехал 30 лет назад, остались жесты 1920-х годов, когда он был маленьким. Его поразило, как зимой люди несли апельсины в авоськах. Или кто-то клал на скамейку рядом с собой газету, а на нее очки. Жесты, которых уже не было в Италии, но которые он нашел здесь. Отношения между людьми были во времена застоя добрыми, была дружба, люди укрывались друг в друге. Его поразили краски, которые проявляла белизна снега – купола, игрушки. Снег оживлял все. Его друг, замечательный французский философ Гваттари, сказал ему, находившемуся тогда в депрессии: «Тонино, езжай туда, тебе нужен снег…»

Тонино / Что касается реальных недостатков, то это дороговизна жизни в Москве. Слишком велика разница между теми, у кого в карманах полно денег, и теми, у кого нет на хлеб. Нет среднего класса, или он уже совсем внизу. Москва становится все более красивой, иногда даже чересчур. Но хотелось бы, чтобы оставил здесь след хоть один архитектор иностранец или хоть один скульптор. А здесь нет никого, кроме Церетели. Но есть музыка и концерты, есть двести театров, о которых говорят. Москва сейчас более живая, чем, может быть, другие города мира, это замечательно. Несмотря на все недостатки, тяжести, противоречия во всем, я чувствую в воздухе, что скоро начнется возрождение. Надеюсь, что увижу, наконец, молодых людей и девушек без бутылок пива в руках, пьющими из горлышка. Эта мода и в Европе распространяется, но здесь это просто все заполонило.

РГ / Не приходит ли с возрастом разочарование в человеческой природе?

Тонино / Разочарование есть. Но оно приходит не из-за возраста. Это разочарование, потому что необходимо, чтобы к человеку вернулась грация, умение давать что-то другому, вернулась доброта. Иногда кажется, что только в маленьких, забытых богом племенах осталось уважение к природе на земле. Сегодня люди, мужчины готовы убивать воду, воздух и землю.