1183.Рецензия на повесть Приставкина (РГ, 2005, 12 сентября)

Вагончик Приставкина

Новая повесть классика

Букер-2006

Игорь Шевелев

Что ни говори, а толстые журналы не слишком балуют нас в последние годы новыми публикациями прижизненных классиков русской литературы – Аксенова, Битова, Войновича, Солженицына. Так что появление большой повести Анатолия Приставкина «Вагончик мой дальний» в восьмом номере журнала «Октябрь», безусловно, вызовет интерес читающей публики. Это именно та проза, которая не обманывает возлагаемых на нее ожиданий.

В одном из интервью Анатолий Приставкин сказал, что похож на старую лошадь в шахте, которая ходит по одному и тому же кругу. Для писателя этот заданный круг - автобиографическая тема жестокого мира детства, пришедшегося на годы войны. Именно тогда он смог узнать об этой жизни много, если не все.

То время возвращается герою повести кошмарами снов, - потерялся, вагончик укатил, надо на всем ходу встречного состава бросаться на насыпь, надеясь, то ли найти своих, то ли в который раз просыпаться от страха и боли в сердце.

Два с лишком десятка малолетних сирот следуют в предпоследний год войны в эшелоне под охраной. Рабство в Сибири в интернате у ворюги директора кончается тем, что тот, боясь, что подростки расскажут в Москве о хищениях, записывает всех старших во вредители, отправляя неизвестно куда под конвоем.

Теперь вагон для детей тюрьма, но он же – дом, потому что другого дома нет, а тут все крыша, еда, первая любовь, рифмующаяся, впрочем, не с морковью, а с кровью. Война все спишет, часть малолеток охрана может при случае продать, выменять на яловые сапоги, может сама попользоваться бесплатно.

Сидя в запертом вагоне, герой повести Анатолия Приставкина вспоминает свой короткий жизненный путь. Впору ему писать книгу о выживании беспризорника, - как что украсть, где каким перебиться подножным кормом, «поваренная книга» бомжа.

Удивительно для сегодняшнего времени, но при журнальной публикации повести ряд сцен был редакцией сокращен из-за их предельной жестокости. Пережитое в жизни до сих пор не вмещается в «литературные приличия». И это показывает тот градус страдания и страсти, которого достигает писатель, сталкивая нежность первой юношеской любви с запредельной жестокостью окружающего мира. Осталось, как девочек водят, что ни ночь, в штабной вагон за буханку хлеба. Да как пацана пристрелили при попытке побега.

Катит вагончик с детьми по России. До рвоты страшно в вагоне у штабистов. Одна из девочек сошла с ума, взяли себе другую. Пацанов стали вызывать, чтобы под патефон с ними, голыми, танцевали для развлечения офицерья, привыкали под дулом винтовки. Если бы не теть-Дуня, сопровождающая из Сибири, не выжили бы.

Впрочем, катить вагончику особо некуда. Местные ссыльные, куда он ни пристанет, грозят сжечь малолеток, как тараканов. Или дверь заварить, чтобы так подохли. Ясно ведь, что бандиты, чего с ними цацкаться? Лишь присмотревшись, несут детям еду. А тем заранее светят трудовые лагеря, шахты, лесоповал или – покупатели в новое рабство.

Как написать о любви, которая вытащила Антона, героя книги Приставкина, из страшного вагончика, тут же поставив на грань смерти? О беспощадной, как безвыходный кошмар, любви? Но единственно только придающей смысл тому мороку, в котором полстраны подыхало от голода и насилия, а другие полстраны были псами лагерной охраны, давая государству свой приплод для лучезарного будущего.

Читать повесть Анатолия Приставкина тяжело, да оторваться нельзя. Он и она бегут от своих палачей, прячутся в охотничьих зимниках, пробираются к «железке», чтобы выбраться на большую землю и потеряться там, попадают в зону к ссыльным немцам с Поволжья, чудом удерживаются какое-то время, будучи обречены с самого начала. Умные люди говорят, что за жизнь надо биться самим до конца, ничего ни от кого не ожидая. Но иной раз без чужой помощи не обойтись. Кто может, помогает. Кто может, спасает. Люди все-таки чувствуют друг друга среди шакальего отродья, потому что иначе обречены быть загрызены.

Мы живем в долг – перед теми, кто лучше нас. И только поняв это и начав долг отдавать, людьми и становимся. Может, об этом жестокая и светлая повесть Анатолия Приставкина, как знак тем, кто поймет, - в продолжающейся жути разора и душегубства?