время собеседника

МИТЯ ИЗ «МИТИНОГО ЖУРНАЛА»

Самиздат и «вражьи голоса» готовы в России к новому расцвету

Те, кто слушают передачи Дмитрия Волчека по Радио Свобода, которые он ведет с 1988 года, когда это радио перестали глушить, и те, кто читает «Митин журнал», который Митя Волчек выпускает с января 1985 года, и те, кто читают его поэзию, прозу, переводы Уильяма Бэрроуза, Алистера Кроули и других англоязычных авторов, вполне возможно не подозревают ни о существовании друг друга, ни о том, что столь далекие сферы как актуальная политика и актуальная литература объединены одним человеком. Тем не менее, это так. Штатный сотрудник «вражьего голоса», Дмитрий Волчек (род. в 1964 году) приехал в командировку в Москву после более чем семилетнего отсутствия в ней, угодив в весьма показательные политические события. Приезд совпал и с появлением в свет 59-го номера толстенного «Митиного журнала», насчитывающего более шестисот страниц изрядного формата. Чем не повод для беседы…

В мире полно неизвестных нам великих писателей

-Митя, расскажите, в каком состоянии и каким образом «Митин журнал» дожил до нынешних дней?

-Он выходит с января 85-го года и является единственным из журналов доперестроечного самиздата, сохранившимся до сих пор. Секрет, я думаю, прост: я его делаю один. Творческие коллективы, как мы сейчас всюду видим, погибают от раскола внутри редакции. А «Митин журнал» основан на моей личной ответственности. Я занимаюсь им для себя, для своего удовольствия. Прежде была еще Ольга Абрамович, которая очень мне помогала в 90-х годах, когда я занялся политикой. Сейчас она сказала, что устала, литература ей надоела. Последний номер я готовил без чьей-либо помощи, исключая, конечно, верстку и печать.

-Изменилось ли за это время его содержание, круг авторов?

-Принципиально изменились. Уже, наверное, два поколения писателей сменилось по сравнению с первыми номерами. Они получили новый статус, печатаются на ином типографском уровне. Очень многие из тех, кто печатается, например, сейчас в питерской «Амфоре» в серии «Наша марка» - это круг первого десятилетия журнала. Виктор Лапицкий, Александр Скидан, книга которого недавно вышла, Александр Секацкий, Драгомощенко, выпустивший чуть ли не полное собрание сочинений – вполне уже статусные писатели с именами. Я рад, что кто-то из них дебютировал в «Митином журнале». Соответственно, я ищу новых людей, которых нужно вытаскивать на свет Божий. Кое-кого уже нашел. Например, лауреата премии «Дебют» в поэтической номинации Кирилла Решетникова, он же «Шиш Брянский». В только что вышедшем 59-м номере журнала фактически первая большая его публикация.

-Вы уже готовитесь к юбилейному, 60-му номеру?

-Видимо, его надо делать принципиально итоговым. Сейчас у меня разные соображения на этот счет. Дело в том, что журнал выходит все реже и реже. Последний номер я готовил два года. В его первые годы была строгая периодичность: 6 толстых машинописных номеров в год, каждые два месяца. Тогда востребованность их была иной. Сейчас я потихоньку переношу их в Интернет на свой сайт mitin.com, что, кстати, тоже отнимает время. К моему удивлению, очень многое не устарело, а многое до сих пор полноценно не опубликовано в типографии.

-Но вернемся к новым именам.

-Есть такой человек Гарик Осипов, ведущий программы на Радио 101, экстремальный человек, который когда-то был в околодугинской тусовке, сейчас он оттуда ушел. Он замечательно дебютировал в прозе. Есть Илья Масодов, которого я считаю своим открытием. Сейчас вышла его книга в приложении к «Митиному журналу». Вот, кстати, мы продолжаем помимо журнала издавать книги. Книга Ильи Масодова называется «Мрак твоих глаз». Многие считают, что этого человека нет на свете. Расшифровывают фамилию как псевдоним: «ма» – это Мамлеев, «со» – это Сорокин, «д» – это другие. Кузминский в «Русском журнале» высказал такую версию.

-Автор-загадка?

-Надо сказать, я сам не знаю, кто это. У меня с ним общение исключительно виртуальное. Да и не с ним самим, а с его агентом. Я знаю только, что с начала 90-х годов он живет в Германии, а до этого работал в московской школе учителем математики. Это культовый писатель в Интернете и наверняка таким же станет у читателей книг. Он пишет очень экстравагантную, экстремальную, страшную прозу. Основные героини трех его романов – пионерки-убийцы. Действие происходит то в 30-е годы, то в наши дни. Но ничего общего с романом Михаила Кононова «Голая пионерка».

-Как же вы его нашли?

-Нашел по некоторым публикациям в Интернете. Он культовый писатель интернетовской «готической школы», так называемых «русских готов». Кстати, в 60-м номере «Митиного журнала» будут некоторые «готические» публикации. В том числе, «готическая классика» конца 19-го века, которая сейчас открывается. Это английский писатель граф Эрик Стенбок, который при жизни практически не публиковался. Любители нашли его рукописи и сейчас выпустили. Он из круга Оскара Уайльда, при жизни вышло несколько его маленьких сборников стихов. Это был такой безумный человек, который всегда возил с собой деревянную куклу, считая ее своим сыном. Наркоман, алкоголик, безумец, истерик. Он писал рассказы, не предназначая их для печати. В Англии это издано совсем недавно, маленьким тиражом для любителей. В 60-м номере впервые выйдет большой блок переводов, как его текстов, так и текстов о нем. Он станет открытием для русского читателя.

-То есть «Митин журнал» остается журналом открытий?

-Да, но я перескочил через Масодова. В вышедшем номере журнала есть большая подборка его рассказов, и ряд издательств уже им заинтересовался, в частности, «Ad marginem». Главный вопрос, который и меня тоже интересует: кто это?

Еще по поводу издаваемых книг. Есть издательство «Колонна» в Твери, с которым мы сотрудничаем. Там выходит трилогия Берроуза. Вышел первый том «Дикие мальчики», который мы перевели вместе с Марком Залком. Вторую часть, «Дезинсектор», в моем переводе я только что сдал. В течение года будет переведен третий роман. Выходит сборник новых стихов Татьяны Щербины «Книга о плюсе и минусе». Выйдет маленький сборник Лены Костылевой, которая тоже была в поэтическом шорт-листе премии «Дебют». Все эти люди: Решетников, Костылева, Масодов, Осипов, Маргарита Меклина, живущая в Сан-Франциско и чьи рассказы в 59-м номере недавно названы в «Русском журнале» надеждой нашей литературы, - все это новый круг авторов «Митиного журнала», очередное его поколение.

-А собственные литературные труды?

-Про переводы Берроуза я сказал. Сейчас в «Амфоре» выходит книга, над которой мы вместе с другими переводчиками работали почти весь прошлый год. Это первый в России сборник рассказов Гая Давенпорта, классического американского писателя, друга Эзры Паунда. Он нашумел первыми своими книгами в начале 70-х. Писать он начал очень поздно. Сейчас это глубокий старик. У него замечательная постмодернистская проза, которая как-то прошла мимо русского читателя. Надо сказать, первые его публикации были в «Митином журнале» еще в начале 80-х. Автор специально написал изумительное предисловие к выходящему в «Амфоре» первому тому большого, надеюсь, собрания его сочинений. Думаю, что там же в «Амфоре» выйдет роман Фланнери О’Коннор «Мудрая кровь», который я перевел еще в начале 80-х и который по какому-то мистическому стечению обстоятельств так и не был опубликован: то денег не хватало, то издание закрывалось. А это один из фундаментальных американских романов хрестоматийного уровня, почему-то до сих пор не изданный на русском.

-То есть многое идет еще из 80-х годов?

-Почему же, вот серьезное увлечение последних лет – Алистер Кроули. Его «Безымянный роман» тоже скоро выйдет в моем переводе. В издательстве «Колонна» впервые выходит сборник его рассказов. Кроме его сочинений, я перевожу роман о нем. Забавный иронический роман от первого лица «Я, Кроули», написанный англичанином Сну Уилсоном, известным драматургом, автором сюрреалистических пьес. Роман – как бы еще одна посмертная исповедь Кроули, помимо той, что тот написал на самом деле. Очень хулиганский текст, который записные поклонники Кроули терпеть не могут. А я написал Уилсону, что это лучшая книга о Кроули, которую я читал. Он был счастлив, что она переведена на русский и выйдет в конце года.

Есть еще один амбициозный проект, связанный с переводом скандального французского писателя Пьера Гийотта. О нем много писал и Ролан Барт, и другие французские философы. Он произвел скандальный переворот во французской литературе начала 1970-х годов. Это вообще мой любимый период – 1968-1972 годы. Эпоха бунта, перелома сознания, который, к сожалению, так и не понят, и не осмыслен в России. Я перевожу только с английского, поэтому я договорился с одним из лучших переводчиков с французского языка Георгием Зингером, что он специально для «Митиного журнала» переведет его поздний роман «Проституция», а в далеких моих планах выпуск его полного собрания сочинений. Он на русский тоже никогда не переводился, и в России неизвестен.

-И, наконец, собственные ваши сочинения…

-В прошлом году под псевдонимом вышел роман «Кодекс гибели». Он вышел небольшим тиражом, но есть в Интернете на моем сайте. Сейчас я закончил новый роман «93!», только что отдал его в издательство «Колонна». Он выйдет достаточно скоро и под моим именем. Стихов в последние годы почти не пишу. Вообще мое отношение к поэзии очень сильно изменилось – не в лучшую для поэзии сторону. Мне кажется, что время поэзии кончилось. Более того, писать их даже как-то неприлично. Они мертвы. В какой-то момент я решил в принципе не печатать стихи в «Митином журнале». Но сделал два исключения. Для Ярослава Могутина, одного из главных и принципиальных авторов «Митиного журнала». И для Кирилла Решетникова, которого сам для себя открыл, и чьи стихи, единственные для последнего времени, показались мне какой-то надеждой, если не на возрождение русской поэзии, то на существование в ней каких-то живых ходов, откуда может быть продолжено движение дальше.

Земную жизнь пройдя до половины…

-Вы говорили о вашем интересе к Алистеру Кроули, известном эзотерическом авторе. Понятен интерес, когда эзотерика была запретным экзотическим плодом, вроде пионерок-убийц. Нынешняя «популярная эзотерика» - нонсенс, противоречие в определении. Неужели у вас серьезное к ней отношение?

-Решительно несерьезное. Я вам скажу больше: я всегда испытывал глубокое отвращение к эзотерике, бывшей почти всегда синонимом пошлости. Почему-то все, занимавшиеся и интересовавшиеся эзотерикой, кого я встречал в юные самиздатские годы, были на редкость глупыми, пошлыми и претенциозными людьми. У меня выработалась серьезная идиосинкразия к эзотерике. Надо сказать, что и сегодня люди, интересующиеся подобными вещами, которых я встречаю, в основном, по Интернету, отличаются крайней дикостью и необразованностью.

Интереса к эзотерике, как таковой, у меня, по сути, нет. У меня есть большой интерес к Кроули, как к одному из любимых персонажей. Я очень люблю многие его тексты. Но более всего он меня интересует как историческая фигура, может быть, ключевая для ХХ века. Многие люди это начинают сейчас понимать. Многие из предсказаний Кроули сбылись. Но, главное, - его образ жизни оказался очень важным для второй половины ХХ века и очень многое в ней определил. В частности, для перелома конца 1960-х, который принципиально изменил мир. Не случайно интерес к Кроули после десятилетий забвения вспыхнул тогда, и многие неожиданные персонажи, вроде Джона Леннона, повлияли на это. И еще один всплеск интереса к Кроули был в начале 90-х, он продолжается и сейчас.

-То есть вы фанат Кроули?

-Я не могу сказать, что Кроули мой кумир. Это персонаж, который оказал огромное воздействие на мой образ жизни, на мои планы. Например, я очень люблю путешествовать, и я строю маршруты своих путешествий согласно маршрутам Кроули. Он был очень неожиданным для своих времен путешественником. Мало того, что он был всюду. Он ходил по самым далеким и экзотическим местам. На меня сильно повлияло знакомство с местами, которые были ключевыми в его жизни. Я жил в его особняке на берегу Лохнесского озера. Я долгое время занимался проектом покупки его Телемитского аббатства на Сицилии, чтобы открыть там музей. Это не получилось, потому что владелица требует немыслимую сумму, которую мне не удалось собрать. Я был в Китае по его маршруту. Был на Шри-Ланке, забираясь даже в зоны, контролируемые тамильскими сепаратистами. Кроули был альпинистом и совершил несколько выдающихся восхождений в Мексике. Сейчас я был там, хотя бы у подножья тех гор, на которые он забирался. То есть он реально влияет на ход моей жизни в последние годы. Не знаю, может, с моей стороны это какая-то пародия. Я отношусь к этому с посильной иронией. Но я вижу знаки, которые для меня открыты его книгами и руководят мной. Более того, кроулианские карты Таро, которые он разрабатывал в последние годы своей жизни, стали для меня той нитью, которой я пользуюсь для решения всех возникающих у меня вопросов.

-Раскладываете пасьянс?

-Да, раскладываю реальные карты. И могу сказать, что на все мои вопросы эти карты дают точнейшие ответы, которыми я руководствуюсь в своих действиях.

-Ну, например?

-Я по любому поводу советуюсь. Я вообще очень верю в предсказания. У меня есть одно ключевое предсказание, которое мне сделал личный астролог Дэн Сяо-пина, у которого я был в гостях в Пекине. К нему было очень трудно попасть. Это древний старик, с которым Дэн Сяо-пин консультировался по всем вопросам. Он сказал, что один вопрос к нему стоит 40 долларов. Не то, чтобы мне было жалко денег, но я сказал, что у меня есть один вопрос, но состоящий из двух совершенно конкретных частей: сколько я проживу? И от чего я умру? Потому что все остальное можно вывести уже из этого. Он сказал мне абсолютно точную дату: я умру зимой 2038 года от рака легких.

-Так что за будущее «Митиного журнала» можно еще долго не беспокоиться?

-Безусловно. Он дал ответы еще на очень многие вопросы, о которых я даже не спрашивал. Так что в целом я теперь знаю всё. А Таро я использую для решения текущих вопросов. Например, когда мне было сделано предложение ехать в Москву, - надо ехать или нет? Я разложил карты, и ключевой оказалась карта Смерть. Карта Смерть не означает, что я немедленно умру. Она означает какую-то серьезную перемену. Все перемены в моей жизни случались в первом году декады – в 71-м, 81-м, 91-м и, соответственно, в 2001. Ясное дело, что сейчас завершается важнейший цикл, который начался в 91-м году. В событиях того года у Белого дома я принимал, по крайней мере, пассивное участие в качестве репортера. Логично, что я оказался в Москве в момент, когда прекрасная эпоха торжества демократии закончилась, и это и есть та Смерть, о которой сказали карты. Это смерть старого дискурса и рождение нового, который, естественно, влияет и на мою судьбу.

-У вас есть объяснение карточного предвидения?

-Я знаком с одним из лучших специалистов по Таро. Это Алехандро Ходоровски, выдающийся кинорежиссер, снявший, к сожалению, немного, но, быть может, важнейших фильмов в истории кинематографа: «Крот», «Священная гора», «Святая кровь». Сейчас он, в основном, занимается комиксами, которых выпустил в соавторстве с крупнейшими французскими художниками, такими, как Мёбиус, например, огромное количество. При этом он много лет, с детства, занимается Таро. Он полностью восстановил классическую марсельскую колоду Таро, она недавно вышла в Париже. Он совершенно верно мне сказал: Таро это не какая-то цыганская выдумка. Это – метаязык. Такой же язык, как те, на которых мы говорим. Но это язык – бессознательного. Смысл Таро –понять послание, которое несет рисунок. Рисунок – как бы ключ к нашему подсознанию. Язык, на котором оно говорит. Те рисунки, что сделал Кроули в последние годы жизни – это метаязык подсознания современного человека.

Кроули всегда опережал свою эпоху. Он абсолютно не был понят своими современниками. Он был парией, мало кто хотел с ним общаться, хотя у него было много выдающихся знакомых. Сомерсет Моэм написал о нем роман. Йейтс одно время был с ним близок, потом жутко рассорился. Он общался с Д. Г. Лоуренсом. Но эти люди как бы шарахались от него. Сейчас происходит обратный процесс. Он становится абсолютной фигурой, посмертно принятой обществом и определяющей важнейшие общественные настроения. Вышедший номер «Митиного журнала» посвящен 125-летию со дня рождения Кроули, хотя, как это бывает, по техническим причинам появился спустя несколько месяцев после юбилея. Во всяком случае, это первая попытка показать Кроули не как автора эзотерических трудов в жутких переводах, которые лежат на книжных развалах, а Кроули как персонажа. Мы делаем упор не на его магию, а на его прозу. Он был замечательным рассказчиком. Джозеф Конрад считал его рассказ «Военная хитрость», который вышел в журнале в моем переводе, лучшим рассказом, написанным на английском языке. Там же большой кусок из биографии Кроули, написанной его литературным секретарем Джоном Саймонсом, у которого я взял интервью, и это интервью там тоже есть. Есть отрывок из романа другого ученика Кроули, дожившего до наших дней, Кенната Гранта, написанный в стиле оккультного фэнтези. Все это впервые появляется на русском языке. Я не говорю, что мы открываем заново каких-то великих классиков. Задача «Митиного журнала» – открывать маргинальные, но очень важные для культуры имена. Не случайно, большую часть последних номеров занимают именно переводы.

Чем лучше быт, тем больше метафизической свободы

-В связи с этим, позволяет ли ваша жизнь за границей быть ближе к тому важнейшему, что происходит в духовной жизни мира, чем это было бы в России?

-Я уезжал в 93-м году. Было 7 ноября, сразу после путча. Прекрасно помню этот праздник. Коммунисты уже собирались на свою демонстрацию, и я ехал в аэропорт с огромным облегчением. Потому что 93-й год тоже был одним из рубежей наших иллюзий. Я второй уже раз оказался в Белом доме, видел и расстрел, и потом бесчинства ОМОНа на улицах. У меня был тяжелейший нервный срыв, и я понял, что этот период моей жизни, период наивности и баррикад кончился, хватит, надо жить частной жизнью.

Два года я жил в Мюнхене. Почти шесть живу в Праге. Это замечательное место. Прежде всего тем, что оттуда можно быстро уехать в любую сторону. Четыре часа до Берлина и Мюнхена, три – до Вены. Уже за это Прагу можно любить. Что дал опыт работы на радио «Свобода»? Очень много свободного времени, которое можно посвятить изучению карт Таро, биографии Кроули, путешествиям по кроулианским местам, медитации, изданию «Митиного журнала», открытию сайта в Интернете. В Москве я бы ничего этого не сделал: или бегал бы по интервью, или сидел в ресторане, или боролся за существование. Там можно не бороться за существование. Вот и весь опыт: чем лучше быт, тем больше в нем места для метафизики.

-Продолжаете ли дружить с Андреем Бабицким, как он там в Праге?

-Да, мы дружим с Бабицким еще с эпохи журнала «Гласность», с 87-го года. Бабицкий написал сейчас книгу для крупного французского издательства. Книгу о войнах, в которых он принимал участие. Начинается первой чеченской войной, а заканчивается всем известной историей. Это легкая, остроумная и забавная книга, и я очень рад и удивлен, что Андрею удалось из тяжелых и малоприятных воспоминаний сделать такой веселый и непринужденный текст. Он и сам очень остроумный и легкий человек. Его демонизировали, превратив, с одной стороны, в какое-то исчадие ада, а, с другой, в какую-то золотую статую свободы. Но он никакой не зловредный агент, а просто журналист, попавший в ситуацию по воле случая, как мог попасть любой из нас. Он часто бывает в России, эмигрировать не намерен, тоскует и понимает, что место его здесь. Хотел бы по-прежнему работать на Северном Кавказе, хотя, судя по отношению к нему властей, такая эскапада могла бы всерьез их разъярить.

-Какое у вас ощущение после перерыва от Москвы?

-Москва оказалась очень похожа на Пекин. Ощущение прежде всего гастрономическое. Как у уехавшего человека у меня в свежести осталась память о голоде 92-го года. Когда у продовольственного магазина рядом с моим домом несчастные матери жгли костры, стоя с ночи за молоком. Я помню, как мы подкупили товароведа в этом магазине, и она звонила нам и заговорщицки шептала: «Скумбрию привезли!» Сейчас никто об этом уже не помнит. Когда в течение недели не было абсолютно ничего, кроме красной икры, которую мы ели ложками без хлеба, потому что хлеба купить было невозможно. А сейчас выходишь на улицу и слышишь, что тот ресторан «пафосный», этот – «непафосный». Можно пойти туда или сюда. Вся страна вдруг стала есть суши, а японская кухня превратилась в синоним пошлой, расхожей еды. По-прежнему, есть ощущение страха. Чувство, что идущий впереди прохожий вдруг развернется и пырнет тебя ножом. Особенно в центре, где я сейчас временно обитаю, это чувствуется.

-А литературные ощущения?

-Огромное количество книг и полное отсутствие стратегии у всех без исключения издательств. Все бросаются от фэнтези к словарю ангелов, от перуанской литературы к Анаис Нин. Ощущение африканского базара, где можно купить золотую статуэтку 3-го века, а рядом продают поношенные тапки. Это все рецидивы 70-80-х годов. Люди, которые способны читать и покупать книги, ориентированы на вкусы, сформированные журналом «Иностранная литература» доперестроечной поры. Тогда ввели в обращение странный круг авторов – от Макса Фриша и Ирвина Шоу до какого-нибудь сверхутонченного Борхеса, которого за это время пережевали в мелкую кашу. Любую книгу, которую он похвалил в своем маразме, уже издают в золотом переплете. Да, Борхес, но сколько можно? Налицо издательская растерянность. На рынке правит переводная литература. Попытки создать русские бестселлеры слишком легковесны. Да, есть Акунин, которого можно читать на пляже и в поезде. Но объявлять его верхом литературы, это все равно что объявить таковым какую-нибудь Энн Дерри, которая в Англии пишет исторические детективы. Кстати, она героиня известной истории, на которой построен фильм Питера Джексона, где две девочки убивают свою мать. Одна из девочек, отсидев в тюрьме, и стала потом писательницей Энн Дерри. То есть у нее биография интересней акунинской. Я слежу за рынком переводной литературы, и не могу уловить никакой тенденции. Случайный набор прежней «Иностранки».

-Вы сторонник долгосрочной стратегии?

-Мне нравится последовательность во всем. «Митин журнал» выходил и выходит. Та же логика, хотя, конечно, иного масштаба, присутствует в деятельности Радио Свобода. Тоже ведь говорили: зачем оно, когда наши СМИ давно их переплюнули! И вот, пожалуйста. Люди, которые годами не слушали Радио Свобода, снова начинают его слушать. Есть некая миссия, говоря высоким слогом. Я рад, что сделал в свое время и этот выбор. Я был первым корреспондентом Радио Свобода в России, когда отменили «глушилки». В 88-м году я думал, что это продлится дня три, пока меня в подъезде не ударят по голове кирпичом. Тогда у меня, правда, не было карт Таро, чтобы узнать свое будущее.

-Может, пришло время вернуться и к самиздату в лице «Митиного журнала», увеличить тираж?

-Тираж последнего номера тысяча экземпляров и увеличиваться он не будет. Журнал изначально убыточен. Я никогда не искал спонсоров, все издаю на собственные средства, не получил ни копейки прибыли. В лучшем случае, его откроют и прочтут полторы тысячи человек. Это максимум читателей такого рода литературы. Плюс Интернет. Я смотрю, кто там читает журнал. Господи, из Мексики, Новой Зеландии, Боливии, Африки. Из Маврикия! Причем, видно, что читают всерьез, а не случайно зашли.

-Неужели и там уже наши люди?

-Наши люди везде, а сейчас их будет там еще больше. Это меня забавляет. Вообще же мой план жизни – это уехать в Таиланд, открыть ресторан, забыть все, включая русский язык, лежать на берегу океана, смотреть на закат и общаться с людьми только на языке Таро. Недавно я был на Мадагаскаре, это у меня уже второй цикл путешествий, теперь по следам Берроуза.

-Кроули проехали?

-Практически все. Осталась Бирма и маршрут на пароходе из Сан-Франциско в Иокогаму. Это предстоит в ближайшее время. Так вот Берроуз написал о Мадагаскаре маленькую повесть «Призрачный шанс», в которой очень многие его идеи высказаны в концентрированном виде. Берроуз очень любил лемуров и считал, что лемуры – это некая высшая раса. Я начал переводить, и мне захотелось посмотреть на лемуров не в зоопарке, а живьем. Герой повести живет в странной каменной структуре, построенной какой-то исчезнувшей сверхцивилизацией. На Мадагаскаре мы несколько дней плыли на пироге по реке и, действительно, по берегам были странные формации камня, напоминающие остатки разрушенных замков или гигантских строений, переплетенных корнями. После чего я приехал и закончил перевод, уже чувствуя атмосферу повести. Я понимаю, что не всякий переводчик может позволить себе такие ходы, но в данном случае мой собственный опыт оказался кстати.

-Спасибо за беседу. Есть у вас еще какое-нибудь заявление для печати?

-Для печати? Храните печать. Пусть печать остаётся.

Беседовал Игорь ШЕВЕЛЕВ