листай литсайт

СОЛО НА СЛОВЕСИНЕ

Владимир Строчков: поэт в Интернете

Господи

да что же это такое

творится

шестой день подряд

То, что говорить о стихах занятие странное, понимаешь в тот нечастый момент, когда стихи эти тебе нравятся. То же, наверное, с музыкой. Однако, не можешь не поделиться радостью с другими. Понятно, что только сами стихи – как и музыка, - могут говорить за себя, пересказать их нельзя. Начинаешь выбирать – какое взять, какие строчки, какие слова?.. «Как сказал о еврейском пистолет-пулемете / «Узи» один Прекрасный Иосиф другому Блудному сыну, / «Эта штука сильнее, чем «Фауст» Гете». / Но калашников сильнее Максима!» И далее 12 строф оды калашникову. «И от мыса Горн, где шторма да вьюги, / до последней зоны в бывшем Союзе / говорят с любовью о Большом Друге, / славном Старшем Брате маленького «Узи». // Крепкою рукой подперев щеку, / С доброю улыбкой шевеля пальцем, / В голове сводя концы и счеты, / думает о нем и в Кремле Ельцин».

Господи

я-то ладно

Ты-то как

Ладно, это стихотворение сверху лежало, попалось под руку. Но вот другие, большие, как и это, но сразу входящие в состав крови на одном духе. Вот циклы стихотворений. Цепляешься к строкам стихотворения из цикла «Сны». «Видимо темно и неизвестно, / швы или извилисты, или из листвы - / вылазки, выползки, поиски места, / выполоски света или сны, // или снизу с них с миру по нитке / ссучивается петля, / или сверху медленно, длинно снится / долгая, вязкая, густая спля». Да, только намек, случай пригласить к чтению редкого из поэтов, которого считаешь настоящим.

У Владимира Яковлевича Строчкова (род. в 1946) странное, на первый взгляд, отсутствие соразмерной его стихам известности и славы. Году в 94-м вышла единственная издательски-дефектная книга, чуть ли не на оранжевой бумаге. Несколько точечных публикаций. При этом у людей понимающих имя безусловно значимое. Поэт и филолог Дарья Суховей посвятила исследованию языкового творчества Строчкова курсовую и дипломную работу на филфаке Петербургского университета.

Господи

правый Боже

новый мир

с левой резьбой

старый трюк

Господи

Действительно, стихи Владимира Строчкова странно выглядят в существующем журнально-альманашном контексте. Да и занимается он, кроме писания с шести лет стихов, другим всяким. Закончил институт стали и сплавов. «Лейтенантствовал» в Кантемировской дивизии. Работал в НИИ, потом инженером на производстве, сейчас, кажется, управленец где-то чем-то.

Как при этом писать стихи, чтобы самому не в стыд? Довести до предельной концентрации слова, звука и смысла. Если не до формул, которых сегодня достаточно, то до уникального языкового выверта, обновляющего своей изнанкой навязший в зубах смысл. Вот начало и конец «Заметок для памяти» 1988-го года, проанализированного филологом Суховей. «Поезжай на гнилой Запах, / на испорченный Нюх съезди, / загляни на Восторг Дальний / и на ближний Восторг выглянь, / присмотрись и на Крайний Зипер: / где так вольно еще дышит / человек? Да нигде, кроме / как у нас, где дышать нечем. / Там, где узкий народ дышит, / там танцузу дышать негде, / а какому обомороканцу, / облегчанину и тикайцу / и фигуративному ненцу / ни вдохнуть, ни выдохнуть нету… Пропускаем о «паршивом Загавнистане» и заканчиваем. «Есть у нас, нас-то, ящих узкий, / величайшая наша тайна - / цианальная наша гордость: / наша кровь хлорофиллом богата; / где мы дышим – там нам и воздух, / где нам светит – там фотосинтез».

Господи

да дай ты ему

по вере по его

по наглой

Решительная игра со смыслом, доходящая до тотального каламбура, продавливая сонность нашего восприятия, делает Строчкова поэтом многосмысленной осмысленности, или, говоря научно, полисемантики. Стих разламывается на полуфразе, на полуслове, на известной цитате, взрывом оторопи выделяя ядерный заряд новых смыслов. Опять почти случайно, не сначала: «…Пауза. / Доза. /Одинокий чернеет паюс. / Офигение в Авлиде. / Тучно. Выспренно. Дебелый парус / в виде / дутой метафоры все превращает в позу. // Как таинственно-сложен унутренний мир мидий! / Как хороши, как свежи квазилилии и псевдорозы! / Пластилиновый Метафидий. / Менопауза. / Семимильная сенильная проза». Вырываешь живые куски. Ни строчкой, ни стихом, ни книгой не передать ощущение от поэта. Но, расположившись зарядом всего своего мегастиха в Интернете, Владимир Строчков дает желающим возможность прислушаться к себе, понять, пережить.

Господи

все мы в деснице Твоей

как пауки в банке

При этом чем хорош и даже замечателен живой поэт? Ты о нем диплом написал и диссертацию, а он такое выкинет, что в список цитируемой литературы не влезет. Живая жизнь в слове, как шумная улица, полна неожиданностей. То Строчков сочинит «Краткие обращения, вопрошания, мольбы и кощунства», которыми перелагается этот текст. “Господи / до смерти / хочется / еще / при жизни” То “Ориентации” (из неизданного То Сё) “Медленно вянет в лампе росток огня. / Кончив писать, бережно пересади / этот росток в бумаги и руки согрей. / Холод тогда останется только в груди”. То “Срамные эллинские частушки”, которые долго будешь читать, прежде сыщешь годное к публичному цитированию: “Вышла Леда на крыльцо / И снесла себе яйцо, / Прикинула, взвесила - / Знать, яйцо зевесово”. Или “Стихи из Италии” , постепенно переходящие из русского в итальяно-английский и обратно. Депутатске запытання (хврагмэнт) на украинской мове. Понятно, что любая стилизация отвечает духу, как объекта стилизации, так и субъекта – то есть нашему с вами, читатель, духу, к этому объекту прикипевшему.

В принципе, единица измерения настоящего стихотворения – медитация. Почти молитва. Завороженное перечитывание, открывающее все новые смыслы, входящие в тебя наизусть и продолжающие там в тебе читать уже тебя наизусть.

То ли хворые ели сосна то ли смутные сны

где зерна не сыскать только мыши да коршуны

Всем бы взяли и дали ясны

да поля перекошены

То ли дело что слово встает словно спесь на крови

гул висит над глаголом и страх человечий овечий

и родство по причастию мертвой любви

тонет в розни наречий

Как под первым предлогом сплошных разделяет союз

Кучно ходят умертвия веют знаменьями разными

Одного меж любыми боюсь

чтоб слова не сказались напрасными

Еле слово и дело расходятся всходит полынь ли беда

и собачьим оскалом расходится слово и дело

и верхом на метле кровяная восходит звезда

над душой как над телом

Сатанинским грибом поднимается бледное зло

набухает сопя и сквозь поры присвистывая

и свирепые споры летят тяжело

и кружатся неистово

Невозможно глаголам такие менять времена

где топор мясника зеленщик поднимает и булочник

и в бездонную яму падут семена

между прошлым и будущим

Живой поэт, - придумывающий, дышащий, неожиданный во времени русской речи, это случай настолько редкий, что почти уникальный, волнующий ощущением современности. Приятно, что страница Владимира Строчкова в Интернете открыта в будущее. Жаль, что издатели компьютерами еще не обзавелись, но, может, случится и это.

Господи

Всеволод Николаевич

Игорь ШЕВЕЛЕВ

Адрес в Интернете: www.levin.rinet.ru/FRIENDS/STROCHKOV/