1356.Интервью с Амосом Озом (РГ, 2006, 8 сентября)

Амос Оз впервые приехал в Россию

Амос Оз

От первого лица

Игорь Шевелев

- Вы впервые приехали в страну, в которой есть ваши корни?

- Да, мои родители приехали из России. Между собой они говорили по-русски, но меня языку не учили. Они хотели начать жизнь в Израиле с чистого листа, ничего не перенося с собой из прошлого. Но их память и тоска по России не могла не наполнить мои книги. Тот иерусалимский квартал, в котором я вырос, был кварталом еврейских беженцев из России, Польши, Румынии, Германии других стран Европы. Например, в нашем квартале было очень много толстовцев, истово выполнявших заповеди своего учителя. Было много людей, которые одевались точно так же, как Лев Толстой в старости. Когда я впервые увидел его портрет, я был уверен, что он живет в нашем квартале. При этом наши толстовцы словно сошли со страниц романов Достоевского, - это были мятущиеся души, поедающие себя поедом. При этом они еще были полны тоской и любовью к оставленным ими местам, словно герои Чехова.

- Только что закончилась одна война на Ближнем Востоке, а уже говорят о следующей. Что вы думаете об этом?

- Да, я приехал из страны, которая страдает от постоянных войн. При этом я и мои друзья не прекращаем борьбу за справедливый мир на этой земле. Потому что, на самом деле, это не конфликт между палестинцами и израильтянами. Это конфликт между фанатиками и всеми остальными. Я думаю, что фанатизм – это настоящая болезнь нашего времени. Фанатики есть в любом лагере. Фанатизм всех толков, мастей и оттенков – под подлинный враг, с которым человечество столкнулось в XX и в XXI веке.

- Как ему можно противостоять?

- Лично я полагаю, что лучшим лекарством от любого фанатизма является не другой фанатизм, а – чувство юмора. Я никогда не встречал фанатиков с чувством юмора. Я никогда не видел человека с чувством юмора, который превратился бы в фанатика. Если бы можно было чувство юмора разлить в ампулы, я бы сделал прививку всему человечеству против фанатизма, и был бы наверняка удостоен Нобелевской премии, хотя, конечно, по медицине, а не по литературе.

- А как писателю противостоять этой смертельной болезни фанатизма?

- Все романы и рассказы, которые я написал и пишу, о том, как людям надо представить, что думает их ближний. И вовсе не для того, чтобы согласиться с ним или быть солидарным. А лишь для того, чтобы самому задаться вопросом: а что случилось бы, если бы я был на его месте. Возможность представить себя на месте другого человека, это и есть писательская прививка против фанатизма. Это смысл моей литературной работы.

- И все-таки, как двум враждующим народам ужиться в одном и том же месте?

- Земля, которую мы называем Израилем, а палестинцы называют Палестиной, принадлежит двум народам. У евреев, как народа, никогда не было другой земли, как своего государства, кроме Израиля. И у палестинцев нет никакой иной земли, которая стала бы палестинским государством. Израильтяне и палестинцы не смогут стать одной счастливой семьей. Они не едины, не семья, и не счастливы. Поэтому необходимо поменять общий дом на две отдельные квартиры меньшей площади. Израиль и Палестина будут жить дверь в дверь. Я уверен, что так будет, потому что иного пути нет. Так не произошло до сих пор из-за проявленного с обеих сторон фанатизма. У меня нет сомнений, что будут созданы два государства. И в Иерусалиме неподалеку друг от друга будет два посольства, - посольство Израиля в Палестине и посольство Палестины в Израиле. Я просто не могу назвать точной даты, когда это случится, но так будет обязательно. И оба народа уже понимают, что так будет. Счастливы ли они, что придется делить эту землю? Нет, не счастливы. Будут ли люди плясать на улицах от радости, что так будет? Нет, не будут плясать. Но оба народа уже знают, что эта операция неизбежна и необходима.

- Вы приехали в Москву в год 15-летия восстановления дипломатических отношений между Израилем и Россией. Не ощущаете себя послом, а не только писателем?

- Нет, увы. Я вообще не могу ощутить себя послом чего бы то ни было, потому что с трудом представляю окружающим самого себя, да и то при хорошей погоде.

- Что бы вы рекомендовали российскому читателю из своих книг и своей биографии?

- В первую очередь, я бы порекомендовал российскому читателю свою большой автобиографический роман «Повесть о любви и тьме», в котором рассказана сага не только моей семьи, но и целого поколения эмигрантов из России, приехавших в Израиль в 1930-40-е годы. На том же выдохе я бы предложил и второе издание моего романа «Мой Михаэль» (первое издание вышло в Москве еще в 1994 году). Этот роман, как никакой иной, представляет суть и квинтэссенцию иерусалимской жизни в 1940-50-е годы. Ну, а поскольку мои книги – в большей степени моя биография, чем реальная жизнь, то о последней довольно знать то, о чем прочитали в моих романах.

- Кроме классиков XIX века, читаете русских писателей?

- Конечно. Я читал Андрея Платонова в переводах на английский, потому что, к сожалению, на иврите его нет. Читал Михаила Булгакова – и на иврите, и на английском. Время от времени читаю Андрея Битова.

- Интерес к чтению в Израиле не падает?

- Да, в Израиле ощущается некоторое падения интереса к чтению, хотя, как я полагаю, и Израиль до сих пор, и Россия – это одни из самых читающих стран в мире. Другое дело, что для чтения книг был райский период, начиная с середины XIX века и до конца ХХ. Но этот книжный рай заканчивается. Наступает эпоха, когда книга будет принадлежать только тем, кто ее любит. Таких миллионы, которые будут продолжать читать книги. Но десятки миллионов людей, возможно, вообще книгу не откроют.

- Можете назвать свою любимую книгу?

- Моя любовь меняется от книги к книге, - в любви к ним я не моногамен. Но если вы спросите, какой самый великий роман всех времен и народов, то я вам его назову. Это «Дон Кихот» Сервантеса.