Год погоды. 21 апреля

Альтернативный день

Байрейт в 115-летие Гитлера в начале вечера

21 апреля. Небу глубину придают облака, особенно на закате. Они дают такой запас вздоха, такой восторг, что только сейчас понимаешь, что настала весна. Как раз между Лениным и Гитлером, как учит нас великий Эпштейн, призывая отмечать день альтернативного сознания. Кто бы возражал. Хорошо, что какое-то сознание еще есть.

Ночью на асфальте перед подъездом нашли тело убитого человека. То ли тут и зарезали, то ли выбросили из машины. Компания возвращалась домой, и обнаружила его. Долго стояла вокруг, потом позвонили по мобильному в милицию, ушли. Потом приехала милиция. Сначала машина без специальных милицейских знаков, потом патрульная машина. Примерно час все это обсуждали негромкими служебными голосами, включая женский. Возможно, это уже приехал медицинский автомобиль. Он лежал в постели, не дыша, прислушивался. Была глубокая ночь. В квартире все спали. Во всем доме спали, ни одно окно, кажется, не горело. Он выглянул осторожно с балкона. «Скорая помощь» поразила его своей величиной, днем он таких и не видел. Тело уже убрали. На асфальте остались только темные пятна, видные даже при фонаре. Наконец, в четвертом часу ночи, посовещавшись, все уехали. Он принял снотворное, и, как обычно, тут же уснул от него ровно на два часа. Потом пытался просто «належать сон», но тут уже стали родные ходить по коридору, шуметь, громко разговаривать, со стуком входить в его комнату и что-то искать. Как сказал бы один его приятель, скажи спасибо, что есть своя комната. Наступающий день, как следовало из новостей по радио, которое он включил на минуту, посмотрев на часы на стене, привычно не сулило ничего хорошего. Только побег от него. Только отстранение, тишину и одиночество.

Не для этого ли разночинцы придумали грамоту и, скрипя сердцем и сапогами, написали столько книг, включая умные и душевные, чтобы он теперь прятал в них свою голову, а не попусту жаловался и плакал? И как неведомые египетские жрецы поддерживали его в этой безысходной печали, так и он думал о том, кого поддержит в незнаемом будущем, каких-нибудь исламских священнослужителей, которые по ночам будут читать его втайне от своего начальства.

Ночь была тиха и звездна на южном склоне горы Яцугатаки, как увидел он по интернету. Утро было чуть пасмурным. Кремлевская администрация во второй половине дня готовила спецоперацию небольшого дождя, чтобы замыть какие-то следы, и небо послушно следовало ее прогнозу. Впрочем, все лучше, чем безумное солнышко, особенно, когда сидишь в палате под присмотром свирепых санитаров, которых так и не удалось расположить к себе. Докторов нет, сразу же после обхода они отправляются на частную практику психоанализа жен новых русских. Палата уже раскалена, а ведь это только апрель, и страшно подумать, что будет летом. Одна надежда, что сердце не выдержит жутких инъекций лекарства, название которого он забыл, потому что мозг оказался слабее сердечной мышцы, спасибо маме с папой, сделавшим его таким здоровым, несмотря ни на что. Он идет вброд через свою память, пытаясь вспомнить, но воды уже смыкаются над головой.