Год погоды. 22 апреля

Мученика Евпсихия

22 апреля. Серо-желтое небо в бороздах и прорехах. Изредка пролетают птицы как бы по делу. Ветер треплет по вихрам мусор в специальном контейнере. Откуда-то сильно и неприятно пахнет краской и бензином. Мажут балкон или раму, а запах бензина, видно, ветер принес от гаражей. Не хочется думать, что у кого-то в квартире стоит канистра, и так в Москве через день пожары. Люди забавны. Их мельтешение заменяет смысл, отвлекает от неподвижных мыслей. В такую погоду даже разноцветные дома кажутся непоправимо серыми, как асфальт. В специальном горшке на окне она лелеяла свою весеннюю грусть, поливала каждый день из пластмассовой бутыли от минеральной воды. Скоро появится и цветок, она будет им любоваться. Это не то, что пыльные деревья в парке, которые постарели с тех пор, как она помнила их школьницей. Через две-три недели все будет в листьях, в молодом цвету, шелесте и чириканье, а пока что тишина как на кладбище. Привезенный несколько дней назад песок для детской песочницы превращается в пыль и потихоньку сдувается ветром, расширяя светлое пятно на земле.

Есть какой-то момент часа за два до дождя, когда вдруг начинаешь хорошо видеть вокруг. Словно воздух проясняется, а люди получают место отдаленной массовки, стаффажа, как говорят художники, мелких фигурок в окрестном пейзаже. Из ближайшего бистро пахнет хлебом, ванилью, как в прежние времени только возле «Большевички» на Ленинградском проспекте и вечером у метро «Смоленская» на Садовом кольце. Люди не могут не окружать себя выхлопными газами воспоминаний, в них им не так страшно, не так одиноко, и голова приятно кружится, занятая своим.

Весна очищает душу, как слабительное желудок. Буддизм так и витает в воздухе, легкой дымкой от чересчур уж задорного исламского православия. По городу возят черную землю, насыпая там, где будут сажать деревья, сеять траву, упорядочивать дворы. Немного холодает, и дети опять надевают дутые цветные куртки. Из окна они видны окуклившимися личинками, из которых позже вылетят бабочки. Непонятно, из чего жить, когда жить не из чего.

Вот тут и начинается самое интересное. Где-то в степи стоит памятник России, которая умеет создать особый тип недолюдей, прозрачных от нищеты, легких и воздушных от несуществования. Тут особая невесомость тех, кто не нужен никому и кто сам себе не нужен. Их узнаешь сразу в толпе, они ходят, как цапли, высоко поднимая колени, вытянув шею и делая руками странные круговые движения душевной порядочности.

Перед дождем по небу пущен важный колер. Сварочная искра в дальнем доме подает сигнал немецким бомбардировщикам. Оттенок запаха весенней земли, к которому принюхиваешься, не передать словами, только жестами. Может, и не надо ничего, может, это и есть правда, когда от рождения идет неоплачиваемая пенсия? Или это не так, и он не человек, а куриная котлета в гарнире под соусом? Тихо, запинаясь, начинает идти дождь. Что такое, откуда? Воздушное строение, выстраиваемое целый день, исчезает после сна. Все надо начинать сызнова. Сизиф поплевывает на трудовые мозоли, встает.