Год погоды. 5 апреля

Никон и 199 его учеников

5 апреля. Сухой солнечный день. Птицы и самолеты режут по живому небу, - одни черным пером, другие белым и серебристым. И те, и другие возбуждены весной, отдыхом в Шарм-аль-Шейхе, возможностью полетать. Мелкий солнечный бой разбросан по стеклам домов, автомашин, сверкает дешевой бижутерией. Холода ушли, тепло не приходит, из-за этого все похоже на картон, кулисы, ненастоящий, дурно расписанный холст с мелким, как тараканы, стаффажем. К обеду должны подойти рабочие сцены, сдвинуть декорацию, освобождая место для батальных и террористических сцен.

Гора книг слева на столе не становится меньше, сколько ни читай. Даже, наоборот, растет день ото дня. На свои деньги читаю, не на чужие, говорит вечный студент. От присутствия таких идиотов и другим на душе легче жить становится. На лужайке столбиком стоит дама в сером пальто, а вокруг нее чинно гуляет пестренькая собачка. Под ярким солнцем жизнь заметно бессмысленней. Старик сидит на скамейке на детской площадке, клонясь в землю башкой в серой ушанке, старуха-то, небось, померла. В мусорном контейнере опять возится мужичок с целлофановым пакетом, который он предварительно кладет рядом с собой на землю. После выходных много чего можно найти. Главное, отбиться от конкурентов. Он же не лезет на чужую территорию.

Вдалеке еле слышен перестук электрички. Если прислушаться, то и от третьего кольца гул можно разобрать. Почему-то только в детстве и по ночам хорошо разбираешься в дальних, а так или музыка, или свои мысли. Иногда страшно, что все куда-то ушли, и ты остался один. На то и понедельники. Еще хорошо, что Москва такая громоздкая, нелепая, быстрая, как сон, который не страшно смотреть, но страшно проснуться. Бежишь без разбору, спине уже жарко, кажется, в этот переулок, вывеску не разобрать, булочки с лотка продают, но это на обратном пути к метро, страшнее нет, чем стоять у стены, часами наблюдая за бегущими. Пять лет особого режима и столько же поражения в правах. У каждого предмета, если приглядеться, есть тень, особенно у фонарей средь бела дня. Сам фонарь незаметней, чем его тень. Ночью, конечно, будет наоборот.

Тем временем, тихие сапы облаков обкладывают день неким подобием сюжета, не все же обзоры футбольных матчей по телевизору смотреть, надо и наукой заниматься, алгоритм облачных движений отслеживать. Если Кеплер исчислил формулу снежинок, то неужели нам с облаками не справиться. Солнце, напрямую попадая в комнату через немытое окно, начинает пахнуть тепло и сухо, старой одеждой, книгами, собственной кожей, мебелью, альковными послеполуденными тайнами, когда муж уехал на работу и уже звонил, что все в порядке, он на совещании, а потом обед с иностранными товарищами по поводу нового контракта, возможно, придется ехать на месяц в Словакию. Есть особые тайны, те, что не оставляют следа даже в памяти. Только запахи, ощущения длинных пальцев, чисто вымытых волос, мужского одеколона. Встретились и разошлись.

На улице свежо. Голуби перелетают с места на место. Где-то тут счастье.