Год погоды. 17 августа

Авдотья огуречница

17 августа. Его так и пригласили, чтобы «надышался на весь год». Стол с книгами можно поставить и перед домом среди сосен. Намазался средством от комаров и сиди, хоть до ночи. Даже настольную лампу можно протянуть из дома, нет проблем.

В первый вечер испекли пирог с малиной, хранящей по преданию, весь летний жар и аромат поля, лугов и реки, который он в этом году почуял разве что в подсознании. А к пирогу еще и чай с мятой, и варенье из крыжовника, так что он ел и нахваливал, чувствуя стыд, что его вот так любят ни за что.

Еще накануне он разрабатывал общую теорию существования в смерти, а тут проснулся рано, ожил, как от обморока. Середина августа – имперского месяца, робкая желтизна в нависших купах деревьев, тихое летнее солнце по утрам, пустой город днем, легкость в членах необыкновенная. Весь день как печальный покой на закате. По Авдотье-огуречнице выходит, что ноябрь будет светлым, тихим, прозрачным. Понимаешь, что внутреннее спокойствие – это и есть то, чем можно приручить дикое окружение отшельника. Посмотрим, говорит он себе, таков ли ты будешь завтра или даже к вечеру.

Ночью шел дождь, а утром все было в недвижной торжественности, даже соседские собаки не гавкали, как обычно. С клеенки стола под сосной он смел мертвые иголки, сухую листву, мелкие веточки, протер чисто, положил тетрадь для записей, книгу Бинсвангера про экзистенциальный психоанализ, еще раз замер в торжественном ощущении момента, чихнул и принялся за чтение.

Ему не виделись черные монахи, идущие из-за реки вместе с грозовыми облаками. Он сам тихо и терпеливо готовился в черные монахи. Бог продавил им тепло и нежно всю землю вокруг, и он сам это сейчас чувствовал. Видать, не очень трезвые ощущения, но какие есть, - он, как всегда, сливался с тем днем, который был вокруг.

Самое поразительное это радужные иллюзии, которые вдруг выдуваются мыльным пузырем прямо посреди жизни, сначала поднимая тебя, пустого, в воздух, а потом так же спокойно оставляющие на асфальте мокрым местом.

Желтые слезки листьев в зеленой стене, окружившей его по дороге на станцию, что-то неуловимо напоминали ему, обещали, радовали. Самое приятное после неожиданной встречи - еще более неожиданное расставание. Единственный человек после мамы, который тебя всегда ждет, - это ты сам.

Тихо стучит дятел. Кукушка вышла рано куковать, до осени. Ты почему-то давно охладел к ее прогнозам. Поразительно, чем себя занимают люди. Он любил ездить среди них в метро, ходить по улицам, устраиваться на работу, чтобы тут же бежать без оглядки. Было похоже на зверинец. Новый Брэм, он все жалел о нехватке систематического образования. Главное, что половина толпы мнила себя точно такими же неудавшимися Брэмами.

Запершись в клетке, ведешь неравный ночной бой с комарами. Несмотря на закрытые окна, они появляются ниоткуда, зудят, кусают, садятся прямо на лоб, не дают спать. И так же бесследно исчезают утром. Раздавишь какого-нибудь единственного на свете переносчика твоей крови, а толку чуть.