Год погоды. 4 августа

Свет в августе

4 августа. Мария Магдалина сегодня собирает росу, веником обметает оконницы, сметает паутину. Марьин свет сразу узнать можно, он сильнее обычного. Восточный ветер словно льет его на деревья, клонит в сторону, промывает на весь год. А, может, несмотря на дневную жару, готовит уже к осени.

Она сидит с ребеночком на детской площадке. Пока тот возится в песочнице, пытается читать журнал «Иностранная литература». Во дворе ни души. Город брошен жителями, и это счастливейшее время.

Раньше с детьми гуляли мамаши, а теперь воспитательницы. Вдали грохочет экскаватор. Вышла бабушка посидеть в тени. Женщина несет пакеты с продуктами из магазина. Приехало красивое такси, девушки сумку на колесиках в багажник и поехала в аэропорт. На качелях ребенок качается. Облака на ярком голубом небе замерли. Если бы не аллергический насморк, совсем было бы хорошо, а так, как простуженный, ничего вокруг не видишь.

Как говорил Чехов, жена страдает чревовещанием, и у детей сыпь. Сам страдаешь сопением, перед людьми стыдно, наверняка кого-то раздражаешь. По частям как бы и хорошо, а ансамбля не выходит. Одна филантропия, то есть дикость.

После обеда с вином и разговорами, вышли на террасу пить кофе с мороженым и ягодами. Есть можно, сколько хочешь, лишь бы отчет в себе отдавать. Облака, наконец, добрались до солнца, сразу потемнело, занавески надулись пузырем, а настроение – строгой задумчивостью, как будто сделал что-то хорошее и надолго.

Выпивший господин нетвердо сидит на скамейке. Около контейнера с мусором стоит небольшая тележка, видно, его. Он встает, подходит, шатаясь, к гаражам, обращается к кому-то, хотя вокруг ни одного человека нет, и, покачав головой, возвращается на прежнее место. Он вестник параллельных миров, чистый дух, отягощенный занозами плоти. Что-то злое витает вокруг, выпуская отработанный пар из этих человеческих шариков.

Когда солнце поворачивается к дому, на балкон и подоконники выносят подушки и ватные одеяла, чтобы проветрить их и просушить. До комнат доносится нагретый, душноватый запах старых постелей. Все это входит в стоимость билета. Пруд вдали, если присмотреться, отражает небо с его облаками. Можно сходить за фотоаппаратом, и если правильно навести фокус, то будет видна и вода, и облака, и мелкая рыбка, и гудящий самолет. Но двигаться – менее правильно, чем, вытянув ноги, сидеть в недвижном созерцании. Все равно не встраиваешься в общий план, а, стало быть, все, что ни сделаешь, будет побоку и неважно.

Три девушки разговаривают у подъезда. На одной сверху надет розовый козырек под цвет кофточки, а длинные волосы опускаются вниз. Другая светленькая в черной майке и серых брюках, с белым пакетом в руке. Третья – брюнетка в белой майке и черных штанах. Как ни оденься, встроишься в общий ансамбль с другими. Еще одна подружка катает коляску с младенцем по дорожке посередине зеленого газона. Ребенок спит тихо, и это счастье.