Год погоды. 2 декабря

Варлаам и Иоасаф, царевич индийский

2 декабря. Туман рассеялся к утру. Немного похолодало, и небо стало более членораздельным. К вечеру, который, впрочем, наступил вскоре после полудня, - на западе, который оказался, скорее, на юге, возникло красно-оранжевое воспаление. Он разглядывал его между домами. Сил не было. Опять пошел на кухню принять дибазол с витамином. Чем хороша книга, которую ежедневно пишешь, так это тем, что она диктует тебе нужные ей по смыслу поступки.

Направление ветра, а, значит, и будущую погоду он узнавал по дыму из огромной трубы ТЭЦ перед самым домом, очень удобно. На газоне, через который все переходили, чтобы выйти на шоссе, была протоптана тропинка, и всюду виднелись собачьи экскременты, хорошо, что в твердом из-за мороза виде, а то раздавишь ботинком, и потом уже не отскребешь.

Даже если спать, ночь занимала больше половины времени на жизнь. К тому же и сном еще пару-тройку часов забираешь светлого времени. Из-за толстых занавесей, которые он любил, особо и не разглядишь, день там или ночь. Ну, вот и привыкаешь к кострам, к игре в футбол при прожекторах на школьном поле за металлической сеткой, к розничной торговле, когда ничего не видно, и он удивлялся, что прохожие люди не все еще разнесли, украв, а продавщицу как бы это все и не волнует. Он бы не смог так, да и не видит толком ничего в темноте.

Пейзаж в русской литературе это, прежде всего, диктант в классе, у которого всегда, между прочим, есть свой запах, и он снится по ночам в особо тревожных снах. Что-то длинное про окрашенный небосклон и сумрак ночи, который ждет первого луча, чтобы чего-то там, а снега все нет, но утренний мороз хватает за что-то и трещит под ногами, а вдалеке и так далее что-то одно нарушает тишину, если кругом не все еще подохли от этого заковыристого прозаического искусства, скрипят перьями и суставами пальцев. Амба, папаша. Почему-то всегда клонит в сон, когда начинаешь специально соображать о том, что происходит на самом деле. Наверное, ты - особый вид, который спит на ходу, чтобы никто тебя не заметил и не съел.

Ага, просыпаешься вдруг: значит, кругом не люди, а животные или что-то вроде того, а, главное, ты сам из них, что бы о себе не воображал другого. Играет полковая музыка, нет, это телевизор, но громко и хорошо. Разве у животных тоже есть телевизор, думает он, пока не понимает, что спит, давно хотел, боялся уже, что не сможет. Говорят, что на Тверской уже перетянули всю улицу лампочками, как раз к новогодней распродаже и к снегу, который обещали к концу недели и который ляжет окончательно. Еще ему снилось, что все шпарят по латыни хоть куда, а он один с трудом и уже стыдно перед нижними чинами, как будто не барин, а так, вышел из разных чинов.

Траву зеленую было жалко терять. Она в ярком освещении сауны была такая трогательная, беззащитная, что хотелось припасть к ней в истерике и уже не вставать, пусть какие-нибудь родственники или милиционеры начнут оттаскивать. Он не будет сопротивляться, но ведь мог и умереть здесь, если никто его не заметит и не подберет. Только мордой ткнулся в землю и пошел.