Год погоды. 23 декабря

Хмурое утро

23 декабря. Почему-то в конце года время так сжимается и отталкивает тебя, что сквозь него трудно продраться к новогоднему празднику. Наверное, это для хитрости, чтобы народ чего-то ждал от наступающего года, от времени, когда вдруг да что-нибудь и произойдет хорошее. Не произойдет, но и туда, к другому времени, пройти никак не удается. Самые умные, как теперь понимаешь, ложатся лицом к стенке и просто болеют. Дурачки шустрят и суетятся. Выслушивают по радио, что вот, мол, магнитные возмущения в атмосфере, но к полудню все, к счастью, прекратится. Зато нулевая температура к вечеру сменится минусовой, и уже к ночи будет –14*. Ничего себе, думаешь.

А тут еще разнообразные помехи в живом эфире мозга. Звонки, нагрузки и отвлечение от основной мысли, которую так сложно найти в коллективном сознании человечества, потому что, скорее всего, ее там и нет. Дело идет к смерти, поэтому новогоднее пожелание самому себе научиться, наконец, думать не выглядит лишним.

Долго обдумываешь, чего надеть на себя в условиях подвижных климатических условий. Потом высовываешь на улицу нос и принюхиваешься. Потом правую ногу, которая медленно и внимательно ощупывает ледок на асфальте. Наконец, показываешься целиком, и тебя едва не сдувает ветер. Тут-то и приходит полная изготовка к жизни. Мгновенное иззверение в соответствии с агрессивной окружающей средой. Ни минуты расслабленности, иначе тебя тут же достанут с нежного интимного исподу, со стороны розового брюшка. Попутно стараешься оставить ядовитый след, чтобы сбить с нюха обязательную по законам детективного жанра погоню.

Это время смеси, компаративистики, приятного тепла культурной эрудиции, надышанных книг, заочной беседы, неслышных голосов, ей не мешающих. Что-то там и Тургенев с Буниным талдычат под сурдинку о русской зиме, но недосуг вслушиваться, может, когда-нибудь потом, когда время опять выпадет из суставов и закричит от боли, а не от скуки, как сейчас, когда хочешь, чтобы хоть кто-то тебя услышал.

Это время, когда пародия на русскую зиму, вдруг на краткое время перейдет в оригинал, и все напрягаются, чтобы отпраздновать этот момент перед тем, как надо будет напрячься в ожидании возвращения к пародии.

Дома периодически начинает зябнуть спина. На улице идешь, не отвлекаясь, с каменным лицом, которое удивляет знакомых, случайно встречаемых на улице, и привыкших видеть тебя иным. «Не у Пронькиных», - говоришь ты им.

Почему-то все знакомые сидят по каким-то кафе, клубам, выпивают и закусывают. Коля сказал, что подумывает уже о даче. И впрямь, сегодня самый короткий день, и можно говорить уже о постепенно начинающейся весне. Краткие похолодания и темные дни и ночи ей уже не помеха. Другое дело – настроение. Среди друзей напряжение отпускает. Потом идешь к метро и тоже пока еще хорошо. Две-три рюмки – лучшее лекарство от хандры. Город растягивается в темноте как на пяльцах, кто-то что-то ткет.