Год погоды. 24 декабря

Ядреный день зимы

24 декабря. Мороз и солнце, день чудесный – слова осточертели с детства, а дней таких почему-то меньше, чем прежде. Вот с утра распогодилось по обещанному, небо синее, чистое, мороз крепкий, ядреный, хрустит на глазах и на подбородке. Детей все равно не заставишь одеться по зимнему, впереди школьные каникулы, они как раз и слягут, все, как обычно.

Рождество, неделя до Нового года, самый короткий день, поворачивающий на весну, день рождения папы, уже одиннадцать лет как умершего, хочется писать о чем-то прекрасном вроде бытия, в котором нет разделения на живых и мертвых, так, впрочем, оно и есть. Во всяком случае, в такие дни в городе не хуже, чем в деревне. Конечно, Тверская не чисто поле, но глаза слепит почти так же. И модные магазины, как овраги, навевают всякие мысли.

В такие дни хорошо работать в архиве. Хорошо быть малой архивной мышью, шустро пробегающей в старом пуховике мимо витого забора старинного особняка, здоровающейся с охранником, пока тот рассматривает твой пропуск. Потом быстро по лестнице, прижимая к себе портфель с бутербродами и лимонным морсом в бутылке, предвкушая оставленные накануне папки с перепиской, сулящей сегодня немалые открытия. Надо сесть так, чтобы солнце из окна било в левый глаз. Это летом хорошо спрятаться в самый дальний угол, а зимой надо дорожить кратким витаминным теплом. Так, справочник под один бок, стопку папок под другой. Это вот и есть вечная жизнь в ее полноте данных единой картины бытия.

Сегодня наконец-то можно точно увидеть и удивиться, за каким близким домом слева садится солнце. Оно как-то скрывало весь последний месяц эту тайну, и вот открытие. Утешает, что это крайняя точка, теперь оно опять пойдет все дальше направо, пока вовсе не скроется из виду, и в июне надо будет вытягивать шею, чтобы увидеть там точку схода под землю, говоря древним мифическим слогом.

Заход солнца без минуты четыре часа. Около пяти часов начинает жутко ломить все тело. Может, погода меняется опять на теплую. Может, гриппом заболеваешь. Будущее закрыто для понимания, приходится терпеть настоящее, не видя его цели, то есть смысла. Хорошо еще, что не надо никуда идти, и вообще все медленно стекает в покатый конец года.

К вечеру, найдя термометр, а перед этим приняв таблетку анальгина, все-таки с удовлетворением обнаружил, что заболел. За лесом вдруг открылась усадьба с очень скучным фасадом: маленькие окна в толстой стене. При этом огромное крыльцо, на котором стоял болезненный бред и ждал его с удивлением. А ну как попросит предъявить список библиографии, дозволяющей точное цитирование самой себя, представил он, ужаснувшись.

Когда болеешь, - хорошо: погода уже недействительна, даже когда в полубреду пробираешься по скользкой темной улице. У тебя и лысая голова тогда сделана из старой и потому вдвойне драгоценной слоновой кости, как набалдашник длинной трости, которую выдаешь за себя, ею притоптывая.