Год погоды. 4 декабря

День после.

4 декабря. Присыпанная снегом, трава кажется зеленее. И это в декабре. Он ведь как думал раньше: день застыл, сойдясь клином на каком-то святом, раздвинул свою рамку, в которую может вписываться любая проза. Однако мелкая суета и сплошной наплыв событий смывают всякую надежду на разумную размеренность и рамочный смысл. И день сам проходит, смятый, несвежий, незамечаемый.

Когда выехал из дома, небо расчерчивали светлые полосы. В цвет он не привык всматриваться, а то, что светлые, было приятно. Вертел головой, и то, что много красивых вывесок и названий магазинов, тоже хорошо. У метро активисты «Яблока» беседовали с интеллигентными старушками, через три дня выборы в парламент. Тут же служба спасения надувала бесплатные шарики с рекламой своего начальника, который тоже шел в депутаты от партии власти. К ним, естественно, выстроилась целая очередь, - мужчины, дети, женщины, все.

На бульваре, мимо которого ехал, рабочие устанавливали огромный металлический каркас для будущей елки. Все праздники сразу. Мертвый сезон тухлой осени после турецкого лета и закрытия всех работ, какие только возможно, заканчивался. Работы не предвиделось, но хотя бы внешне все обещало стать поживее.

От Никитских ворот пошел к Манежной площади пешком, благо времени было достаточно, чуть ли не час. Хорошо, конечно, если придет пораньше, могут и пустить. Но и прогуляться тоже не мешает. А то после окончания университета, пожалуй, подробно и не спеша так и не был. В Питере и то чаще был, чем на бывшей улице Герцена, ныне Большой Никитской.

Шел, не спеша, морозец был приятен, разглядывал аккуратных здания банков, читая названия на металлических досках, удивляясь разительным переменам. Прямо, как в книжке про антиутопию, как из социализма стал капитализм, фэнтези этакое. Кто бы подумал, когда он поступал сюда в университет, что в ДК МГУ будет домовая церковь святой Татианы. Мистика. Хотя, конечно, очагов культуры стало заметно меньше. Тут он заметил указатель на стене «Книги», но стрелка показывала не в сторону основного движения его, и поворачивать он не стал.

Машины еле двигались. Если тут еще и ходил, как в прежние годы троллейбус, что было маловероятно, то проехать ему было бы совершенно невозможно. Причем машины сдвинулись друг на друга с разных сторон и переулков, и как они собирались теперь разъехаться, было совершенно непонятно. А тут еще на уровне дома композиторов обнаружился густой дым из окна дома в переулке, пожарная машина, вставшая крепко на углу улицы, и некоторая суета, а перед этим все более явственный запах дыма и пожара.

Он принюхался, посмотрел в дымную даль, послушал двух мужиков в пальто, рассуждавших рядом ли это с домом композитора или нет, а потом пошел себе дальше. Можно было бы, конечно, и сфотографировать, - пожар все-таки, но было уже темновато, не получится.