Год погоды. 14 февраля

Родительская суббота

14 февраля. С утра, наконец, перечислили гонорар за статьи сберкассу. Так спешил по морозу, что потом два часа не мог отдышаться, задыхался, в висках стучало, сипел, хрипел, принял таблетку циннаризина, кое-как пришел в себя. Половину денег отдал жене, которая тут же пошла за подарками. День святого Валентина, вечером шли ужинать к друзьям, несли бутылку виски. Впереди череда дней рождений самых близких, да у самих юбилей свадьбы. Все проходило в рабочем порядке, который тоже внушал подозрения. Вчера на Таганке ей очень не понравилось, как разговаривала Каталин, как девочки из театра вдруг начали на нее наезжать. Пришлось сказать, что, как она пришла помогать им, так может и уйти. Разве что передала все телефоны, по которым надо рассылать приглашения на юбилей в апреле. В чем тут дело, она понять не могла. Возможно, все шло от Самого. Сегодня вечером перед спектаклем она и Максим должны были с ним встретиться, чтобы понять, на каком они свете. Пока ничего утешительного.

Мороз и солнце – несколько дней подряд. Когда месяц была пасмурная погода, и на небе ни прорехи, казалось, что, как только появится солнце, так все изменится. Но, как писал Чехов, вот и весна наступила, а счастья все нет. Впрочем, и счастье есть, и от погоды оно не зависит. Разве что солнце приноровилось к компьютеру, от экрана не отсвечивает, веселится.

Как червь точишь слова каждый день, с утра до вечера. А набирается столько коробов, что уже и не вынести из дома, особенно, когда хозяин их помирает в одночасье, и никому они больше оказываются не нужны. Жизнь с удовольствием идет мимо. Разве что близкие посуетятся какое-то время, говоря, что, вот, надо бы устроить посмертную судьбу написанного при жизни, но и они постепенно успокаиваются. Потому что, кроме как при жизни, ничего иного и не наживешь.

Потихоньку где-то бродит масленица. Для ощущения снежной уездной России нужно сбросить с себя все торопливое, суетное. Русская святость, она скроена по погоде. Все ручками беспокоишься, подгребаешь под себя, не найдешь нужного положения, сам себе кажешься неопрятен.

Когда снегопад, то машина зарастает снегом по самые брови. И даже импортный наружный обогрев стекол не спасает от нашей наледи, надо выходить и щеточкой очищать, чтобы хоть что-то было видно с заднего обзора. А потом час стоишь в рывками движущейся пробке на Большом Каменном мосту. Все гадают, выехал ли президент из Кремля, или это только к его выезду очищают дорогу, поставив все светофоры на красный свет, несмотря на недовольное гудение множества машин. Тоже диссиденты выискались…

День голубоватый, как жилка на шее. А вечер кажется тревожным, себе на уме, не поддающемся общему соображению. Пронизан электричеством, на которое хочется закрыть глаза, переждать в черной тишине внутренностей. Почему-то опять кажется, что надо как можно быстрее и лучше писать, успеть выложить себя до конца. Кому, зачем? У тебя нет вышнего читателя, слушателя, судьи. Это доказано не наукой, а самой жизнью, нас окружившей.