Год погоды. 8 февраля

Воскресенье о блудном сыне

Год погоды. 9 февраля

8 февраля. Снегопад, интернет, тишина, все нормально, книга, свобода в правильный момент, когда она и должна быть, - слишком даже переполняет ощущение счастья. Боязно и непривычно. В недостаточно снежной стране легко быть мистиком, не различая мелких деталей.

Зато ночь была ужасной. По ряду неприятных для него признаков он понял, что допустил в компьютер чуждую прилипчивую дрянь, которая там поселилась и непонятно, как ее оттуда выжечь, не уничтожив все свое. Ясно, что сам он сделать не сможет, как не может человек сам вылечить у себя рак. Или сможет? Сосредоточенностью и напряжением воли?

Он ворочался, не находя себе места. В половину четвертого положил под язык валидол. В пять пошел на кухню выпить столовую ложку корвалола. Главное, что нет никакого выхода. То, что было счастьем, он уничтожил тут же своими руками. Теперь всякий, кто сядет за его компьютер, увидит эти пятна проказы.

Утром встал, лишь открыв глаза. Никак не мог вспомнить суббота сегодня или воскресенье. Если воскресенье, то почему никто не играет в футбол на поле. Приглядевшись, заметил, что все поле в глубоком снегу, нападавшем за ночь. Сделав завтрак, проверил почту и почти тут же пошел на станцию, чтобы поехать за город на дачу к семье. Электрички не было долго. Те, что были, шли мимо. Гуляя по заснеженной платформе, утешал себя, что все равно дышит воздухом. Даже находясь в ажитации, бессознательно приводишь мысли в новый порядок. Встряхиваешь себя вместе со всем содержимым.

День показался почему-то светлее обычного. Наверное, снега много. Внутренний, втягивающий в себя свет. И одновременно напрягающий зрение периферийное. Может, из-за края что-то должно появиться? Глаза, во всяком случае, слезятся. Вспомнил, как всю ночь слышались шаги наверху. Соседке, видимо, тоже не спалось.

В электричке по дороге туда продавец медицинской книги от всех болезней за сто рублей минут пятнадцать рассказывал людям, как лечить то или иное заболевание, - от геморроя до ожирения. Пассажиры смеялись, ругались, но штук десять книг он продал. На обратном пути на соседней скамье сидела женщина, которая своим разнополым спутникам рассказывала о себе и о Боге. Видимо, они возвращались с двухдневного религиозного собрания. Голос ее был хорошо слышен в полупустом вагоне и мешал ему дремать. Когда она стала благодарить Бога за заботу о ней, он вспомнил это слово: кликушество. Женщине было за пятьдесят, волевой подбородок, отцветшее лицо, достаточно острый нос. Потом стали высказываться ее спутники, но гораздо тише. К тому же, у Люберец вошли люди.

В пристанционном магазине купил отечественное клубничное варенье в 650-граммовой банке, которых в Москве нынче не сыщешь. После гуляния вокруг пруда, вернувшись домой, заварил свежий чай и пил с вареньем. Вспоминал крещенскую полынью на пруду. После праздника там стоял снежный крест, а сейчас горка снега. Люди подходят близко и смотрят туда.