Год погоды. 9 февраля

Траур по взорванным в метро

9 февраля. Спать хотелось все меньше. Словно свету прибавилось на улице, хоть солнца не видно по-прежнему из-за текучих туч, но, наверное, те стали пожиже, если свежий снег слепит, выбивая слезы из глаз.

В Москве объявлен день траура по погибшим при взрыве в метро. При этом список погибших и их число засекречено ФСБ. Предполагается, что их в три раза больше, чем объявлено. Поэтому имена и не говорят, потому что тогда будет нестыковка. Об их числе знают только мэр и его заместитель. При этом пропал три дня назад бесследно кандидат в президенты Иван Рыбкин, которого поддерживает Березовский. И все ждут новых взрывов в метро, потому что такова практика у тех, кто за ними стоит, - что бы знали и понимали. Американское посольство в Москве предложило своим гражданам несколько дней метро не пользоваться.

Когда представляешь снежные улицы, покрытые льдом тротуара, тропинки в занесенной снегом по самые уши небольшой роще, где с одного краю стоят особняки богатых, а другим краем она выходит на кольцевую автодорогу, то легкий озноб пробегает по спине. Бессонный кураж хорош при сидении за письменным столом, - с ноутбуком, с хорошей книгой, курением сигары в кресле, - но никак не с хождениями по занесенной снегом Москве. При этом дома кажется, что еще и мало занесло ее, надо побольше. При этом думаешь, что, вот, придет сын из школы, его и пошлешь в магазин за молоком и сметаной. Самому времени нет. Или все-таки проветриться?

Бунин все больше укореняется в памяти по несуществующей России, видит все четче, все подробнее, все безумней герои его сна, с которыми он разговаривает. Он пришелся своей памятью ко двору в позднем застое, когда только и была, что вечная зима на дворе, пришедшая, казалось, со времен Годунова. Вот и сейчас она открыла уже свои объятья, а ты трепыхаешься, стараясь удержаться на краю лихорадочной своей деятельностью, но она ждет терпеливо, неспешно, открыв свой беззубый, отмороженный рот, полный снега и замерзшей земли на кладбище под соснами.

Сумрак, детский жар, выхоложенная изба. Накануне добрались до дачи знакомых. Жена звонила, кричала, звонила по мобильному, никто не откликнулся, не отозвался. В первом, старом доме, где делали пристройку с туалетом, горел свет, но никто не вышел. Снег перед забором был глубокий, ночной, следов в нем не было, никто не входил, не выходил. Спят они, что ли? Жена уже беспокоилась, не случилось ли чего? А что тут сделаешь, не лезть ведь через забор. И калитку ломать не станешь. Повернулись и пошли к станции. Купили там в магазине несколько банок дешевого повидла и едва поспели на подошедшую к платформе электричке. Спросили у курящего у своей кабины помощника машиниста электровоза, останавливается ли поезд на их платформе. Мужчина кивнул, со всеми остановками. Считай, повезло.

То, что сидящая в вагоне через проход женщина учила своих спутников, возвращавшихся вместе с ней с религиозного собрания, праведной жизни и чувству Господа нашего, смутило его. Он хотел перейти в другой вагон, но жена отказалась. Всю дорогу думал, не пришло ли время бродячих учителей?