Год погоды. 15 июля

День Берегини

Год погоды. 15 июля

15 июля. Ее так и называли – сырой Богородицей. Всего-то и надо, когда стираешь те же полотенца, постараться, чтобы они потом снимали с человека усталость, и чтобы в выглаженной ею рубашке ему было легко и приятно. Хитрость невелика - иметь радостное сердце, которое обнимало бы травы, росы, рыб, цветы и всех животных, попадающихся навстречу, хотя бы даже и людей. Похоже на ранние стихи Заболоцкого, смотришь вокруг, улыбаешься, а они тебя не видят.

Руки вокруг рта, сама мягкотелая, двужаберная, и всегда чернильный мешок с собой. Ей говорят, зачем мешок, если давно уже есть компьютер, но она так и продолжает писать от руки, как и прежде. Поэтому второй мешок – бумаг, которые она носит с собой. И целая свита влюбленных в нее друзей, которые переносят накорябанное ею на жесткий диск. Прошел слух, что все ею написанное обладает целебной силой. Она, если честно, всегда это знала. Поэтому и писала, испытывая невероятное счастье и от слов, и от процесса. Обычно считают, что мужчины основные графоманы, но, когда она пишет, у нее нет пола, - один потолок, над которым она летает.

Природа сжалась, как это бывает всегда в середине лета, обрела форму, когда все насыщено энергией, духотой, которая вдруг выплескивается грозой с настоящей бурей, которая рвет деревья и колотит в окна жутким ливнем.

Облегчения от духоты это не приносит, как сильный озноб со стучанием зубов не избавляет от болезненного жара. Всякая гроза, к сожалению поэтов проходит. Постоянно лишь ожидание, предчувствие ее. Если дождь идет и идет без конца, значит, это уже не лето, а осень, совсем иной оборот. А тут цветы еще не все переменились на клумбе, и вообще какое-то безумие с этими цветами в Москве, - год от года их все больше, будто растут из нефти, которую террористический центр Аль-Каиды постановил удорожить на треть, и, в общем, так и есть. Как сказала однажды ее любимая учительница, которую завалили на экзамене цветами: «сижу, как на своих похоронах».

Когда ты забираешься в расщелину скалы, у тебя много рук для поиска подходящей пищи. Никакой многорукий Шива не годится тебе в подметки. Хотя его горячит благородная цель все уничтожить, а у нее – каким-то путем удержать все это еще немного в любви и терпении. Перед концом света - особенно трогательная миссия.

Чтобы прикончить ее, много навыков тоже не надо. Брось приманку, она ее схватит, не оглядываясь: и так у нее страшное чувство вины, что сидит без дела, пока люди мрут, как объевшиеся сладким мухи, а она ничем не может им помочь, кроме запаха мокрого сена, каким-то особым летним простором в отсутствие людей и политики, небом, полевыми цветами, земляникой, жаворонком, - всем тем, что как бы и так у нас всегда есть.

И вот ее хватают и выпивают внутренности, а шкурку отбрасывают в траву, где местные муравьи разберут на нужные по хозяйству запчасти. Ей самой было жаль этого отчасти совершенного творения, которое она собой представляла, - без кожи, пульсируя каждой отдельной фиброй своей души, всех любя, обреченная и, тем паче, привлекательная. Страшно ей было жить.