Год погоды. 25 июля

Великие росы

Год погоды. 25 июля

25 июля. На Прокла от росы промокла. Почему великоросс, - потому что в росах великих омочен, исцелен. Приникает к траве на рассвете полудева и полуптица, хочет, наверное, еще пожить, дура.

Так жарко, что воздух на солнце чуть дымный, не прозрачный, как будто ресницы слиплись и дремлешь. От солнца и тело пахнет тепло, по-родственному. Даже в душ не хочется, кто еще на свете так пахнет, разве что папа с мамой.

А утром, когда выглянул в окно, ничего не видно: туман. И тишина, какая бывает только при тумане. Вспомнил, как в такое же утро, до восхода солнца встал, чтобы плыть на рыбалку. Мимо хат спустился по кривой, не пыльной с утра дороге к остановке автобуса, все было странно, безлюдно, в руках пакет с едой, которую дала хозяйка, чтобы потом поели, - яйца, кусок сала, огурцы, помидоры, хлеб. Голову туманило не хуже, чем село вокруг.

Если честно, то не особенно даже запомнил, как оказались в лодке, тихо отчалили, пошли по реке, такой же тихой, туманной, с вешками от сетей браконьеров. Плыли долго, выбирая место для ужения. Ему река была интереснее рыбы. Все эти переливы воды, красок, берега, затонов. Его даже в полудрему начало клонить, в то, что называется «тонкий сон».

Когда вышел из подъезда, серый кутенок стал ласкаться к ноге. Вдруг вспомнил, что такой же снился под утро. Почему теперь кошки приятнее ему людей? Потому что стар и мудр? Мужики играли в футбол, кричали друг на друга, что пас не туда отдают. В выходной день часов в девять утра улицы пусты и потому похожи на заграницу, где у тебя нет своего угла, и ты идешь не в урочный час. У брезентового шатра пивного кафе восточный человек разговаривал по мобильному телефону. Местные мужики сидели втроем на скамейке, говорили о серьезном, готовясь к выпивке и смягчению сердец.

Кругом поставили магазины, полные разных продуктов. Открывают еще один, большой, рядом с двумя большими, но там будет дешевле. Конкуренты не взорвут, так как фирма серьезная. Люди останавливаются, читают список зарплат приглашаемых на работу. С утра больше пожилых людей у полок с едой, супруги и одинокие старушки. Не спится, и заняться нечем, как ему. Овощи продают на бульваре с лотков. Павильон с яйцами, за которыми его послали, приедет позже. Надо идти в «Копейку».

За тот час, что ходил, много чего видел, а то, ради чего жить надо, особо не приметил. Только ради детей, а то расстроятся. Можно и подождать, все равно. Брюки, легкая рубашка с коротким рукавом, легкие туфли на липучках, которые и застегивать не надо, живи, не хочу. И не жарко, а парит, но в доме можно открыть окна, и получится сквозняк, тоже приятно.

Жизнь в мелких подробностях, доступных описанию, заменяет смысл в его отсутствие, например, тонкий июльский запах трав, который доносится в окно. Это, как в ходынской давке, - тебя отшвырнуло в сторону, но ведь не раздавило, как многих. Будущего нет, зато настоящее краше обычного. Он давно уже заметил, как унизительны утешения, а надежда и вовсе последнее слово. Назад, в так называемую нормальную жизнь пути нет, оно и хорошо.