Год погоды. 26 июля

Собор Архангела Гавриила

Год погоды. 26 июля

26 июля. Тучи с громом ходят, переваливаясь, по небу, солнце прижаривает, сквозняк гуляет по квартире, а на закате солнце уже мягко отсвечивает в открытых окнах, - ощущение, что лето незаметно, а идет на спад. Все, кто мог, уехал из города, - на дачу или на курорты, за границу, куда угодно. Несчастные ездят в метро на работу. Те, кто на машине, стараются вести активную личную жизнь, - разогретое нутро разорвется, если не влюбится.

На работе единственный выход, - чем-нибудь себя занять. Не отрываться от компьютера, сочиняя безумные тексты. Или, выключив станок, сидеть с напарником в цехе, глядя, как ничто вокруг не происходит. И исключительно сто грамм, - не для пьянства, а для умягчения понимания жизни. Потому что никогда не будет так душно, тошно и бессмысленно, как на работе в конце июля. Чужое счастье не быть здесь сосет изнутри. Глядишь, нормальные люди вернутся не раньше середины сентября, да и то, если погода подведет.

Но как бы ни было на работе, а домой возвращаешься в душном вагоне метро, распаренный, с прилипшей к спине рубахой, в полубессознательном состоянии выпотрошенного изнутри урода. Висишь на поручнях, стараясь не глядеть на окружающую толпу. Потом в автобусе, уже на автопилоте. И, главное, эти непрерывные мысли ни о чем, - что надо зайти в магазин, купить хлеб и мороженое, что будет звонить та и этот, что на работе завтра надо сделать то и сё, что вон мужик идет без ноги, то-то ему тошно, а девушка ногами вперед, но особой радости тоже не видно, все лахудры по-своему несчастны, как сказал кто-то. И весь этот мусорный ветер сознания утомляет пуще жары, потому что даже под холодным душем, которого, наверное, и не дождаться уже, он не умолкнет. И почему это он вкалывает, как папа Карло, а ему даже холодный свекольник никто не предложит, с вареным яйцом и огурцом, как у мамы? Потому что надо все бросить. И так до бесконечности.

Накануне ездил на электричке за город, гулял вокруг пруда. Люди валялись на траве, на песке, выпивали, готовили шашлык, привезя на машине свой мангал, играли в бадминтон, который тетка продавала тут же у станции, выгуливали собак, катались на лодках с детьми, лежали, уткнув голову в подстилку на траве и ни о чем не думая, крепко выпивали, а потом лезли в воду искупнуться. Он шел вокруг пруда, и все это множество людей с удовольствием влезало ему в голову, а он с радостью их принимал туда. Посидел на спрятавшемся за деревом пеньке у самой воды, удобно опершись ногой в кроссовке о ствол, прислушиваясь к рыбакам, которые выбирали место для ужения, кто-то уже поймал пару лещиков. Вспомнил, как после ослепительной сверкающей солнцем Турции приехал сюда с детьми и был поражен мрачной темнотой соснового пляжа с чахлой выбитой травой, - словно убавили свет, и непонятно, как можно сидеть здесь и радоваться, не понимая, что это ссылка, унижение, разжалование из нормальных людей.

Потом пообвык, и вот уже не поймешь: какая Турция, какая Анатолия, колыбель народов? В чем живешь, тем и пахнешь, так и думаешь. Человек - функция мысли, выше ушей не прыгнешь, ты фантик среди других фантиков.