Год погоды. 16 июня

День Блума

Год погоды. 16 июня

16 июня. О погоде в Дублине лучше не задумываться. Нормальная погода, то дождик идет, то, как у нас, светит солнце. Люди бегают, ну и ладно. Главное, разнообразие, мелкая нарезка событий, дробный перестук сюжетов, выстраивающих все новые воздушные замки. Неужели не ценить краткое чудо земной атмосферы, где ежеминутно воздвигаются эти химеры?

Он то утыкался носом в землю, думая, что, если закопается в нее глубже, то его не достанут, разве что вместе со всеми червяками, взрывной волной. То, наоборот, воспарял душой и лихорадочными фантазиями, что все – лишь слова, которые надо правильно выстроить, и тогда за облаками откроются еще более правильные духовные чертоги с жизнью, пусть не вечной, но увлекательной. Впрочем, как обычно, на следующей неделе обещали исправление нынешней погоды, и что все будет хорошо. Тогда, мол, и мозги, которые жили все более отдельной жизнью, будут вправлены, а не витать кругом тополиным пухом.

Обычно пух от тополей лежит горками на асфальте, залетает в окна, скапливаясь в углах, попадает в нос, но в этом году он оказался прибит дождем и прохладой. И вообще нынешний год будет вспоминаться как благословенный своим покоем перед будущими, еще более спокойными временами. Наступает эра продолжения рода, обратная апокалипсису. Бывало, каждый день ждешь конца времен, когда-нибудь же и надоест. Если Мессия придет, посадим за стол, нальем чарку. Он, конечно, в амбицию, ну, да мы и сами такие, нашел, чем удивлять.

Нет, мы за вечное возвращение одного и того же. За вечность в каждый момент, - с разветвляющимися от нее бесконечными возможностями и вариантами. Тихо ползет улита. Сразу во все стороны ползет. Накануне он лег рано, болела голова. Проснулся ночью, уже светлело, но солнце не взошло. Он решил сходить на речку искупаться. Взял полотенце, ключи от калитки. Так рано и воздух был какой-то другой, сырой, травный. Зрачки даже закатываются, когда внюхиваешься, лучше кокаина, и мозг не сыпется.

Спустился с горки, речка была в утреннем тумане. Все время кажется, что главное от тебя ускользает. Быстро, не раздумывая, бросился в ледяную воду, которая тут же стала теплой, парной. В несколько гребков добрался до другого берега, повернул, разогрелся от движения, сердце бухало в такт. Наконец, вылез из воды, растерся полотенцем, самому себе видясь героем.

Обычно он не любил раздражать желудок едой в первой половине дня, но тут сделал исключение, сварив себе кофий, - именно так, в старом написании, которое само составляло едва ли не половину ожидаемого удовольствия от неприятно обжигающего жадные губы напитка.

Было еще очень рано, но ложиться опять в постель, чтобы проснуться за полдень, казалось чистым безумием. Он с голодным усердием уселся за книги, делая выписки и закладки, касающиеся телесных ощущений наших классиков. Все было возможно: и другие тела, и иные небеса, и бесконечные, как ленточные глисты, движения слов. Здесь же описывалось классическое тело русского писателя, которое мы принимали за свое, строя из него жизнь.