Год погоды. 29 июня

Тихона тихого

Год погоды. 29 июня

29 июня. Солнце тише идет, птицы не поют, и даже земля в этот день как-то приостанавливается на макушке лета, прежде чем покатиться вниз, на осень, на зиму, на темную ночь.

Накануне вечером долго сидел перед открытым настежь окном, дышал этой тишиной розовых гирлянд на небе, темных бархатных тряпок, подсвеченных сбоку закатом. Чего еще надо. Под утро проснулся от сна, что никак не может вздохнуть. Оказалось, что, действительно, никак не вздохнет. Ходил по дому, чего-то принимал, снова ложился, опять вставал.

Земная тишина компенсируется людским шумом. В полвосьмого утра грохотала огромная немецкая желтая мусорка, заехавшая во двор. Сначала опустошила все баки, а потом, став перед самыми окнами, что-то в себе шумно чинила, так что угол комнаты, в которой стояла кровать, наполнился выхлопными ее газами. Когда она, наконец, уехала, приехала отечественная, с цепями, на которые крепился специальный контейнер, стоящий в другом углу двора. А когда и ее не стало, на работу вышли газонокосильщики.

Город живет своей жизнью, отдельной от людей. Только так он и может становиться все краше, легче, удивительней. Это в деревне угощают сегодня работников, которые унавоживают поле. А в городе околоточный поражает необыкновенной чистотой своего кителя и блеском его и сапог. На въезде, сразу у кольцевой милиционеры который уже год подряд останавливают все грузовики и фуры, проверяя не террористы ли везут взрывчатку и фугасы для подрыва зданий.

С виду город держится на соплях. Отпусти вожжи, и побегут толпы грабителей и мародеров, круша все вокруг. На самом деле, все держится общим мировым равновесием. О погоде в России внук Гайдара узнает по положению в Польше. До поры, до времени. Впрочем, если прислушаться, то и птицы поют, но шепотом, и земля движется тихими рывками, как минутная стрелка на старых вокзальных часах, и солнце то задержится за жидкими, из разведенной туши облаками, то вылезет на свет, который само и дает, то уйдет обратно, и сразу за тем дует прохладный ветер.

Срезанная трава пахнет уже по-особому - слаще и острее, как духи, которые почему-то никак не наладятся делать. Ноздрей выделяешь сразу несколько запахов в ней, но не можешь словом передать. Совсем как те собаки, которых хозяева вывели на прогулку, и те жадно копошатся в траве, выбирая то, что им надо для здоровья.

Травные запахи нюхать приятнее выхлопных газов. К тому же, после утренней картины труда и быстрых темпов, к полудню все утихомиривается, приходит в сонное состояние, «спальный район» оправдывает свое название. Даже у дальних электричек наступает технологический час. В недавние еще времена колонна автобусов перевозила по дороге детей из пионерских лагерей в город и обратно. Теперь, видно, родители везут каждого отдельно на собственной машине, - если есть, кого, куда и на чем везти. Постепенно каждый учится умирать и выживать в одиночку или семьей, как до прихода норвежцев. В тишине слышно, как что-то дребезжит внутри, чего не жаль.