Год погоды. 16 марта

Святой Зоил и преподобный Василиск

16 марта. Плохая погода на долгом переходе к весне дается особенно мучительно. Да хоть бы, думаешь, ее вовсе не было, нам же лучше, мороки меньше. Для нас вышний Гидрометеоцентр едва ли не главный повод вступить в склочные отношения с Богом. Страшно подумать, что будущая хорошая погода отменит нынешнее наше существование как отстойное. Ужо тебе, думает несчастный Евгений, грозя непробиваемым облакам своей зимней шапкой, - плюну, дуну на тебя, и вообще не буду обращать внимания. Бог молчит, как и не было. Да что там, птицы умолкли, забились куда-то до лучших времен. Только какой-то придурок завел машину у гаража-ракушки во дворе, и второй час продувает мотор, наполняя воздух выхлопным газом и треском. Что же, и то признак жизни.

По полю через край большой лужи пробираются к остановке служивые людишки. Кажется, чем больше Бог занимается погодой, тем сильнее у Него желание поставить на людях крест и удалиться в предмет апофатического богословия. Уж лучше даже немецкая философия, чем русская погода. Впрочем, после короткого эксцесса демократии это лучший повод для погружения в вечные ценности: смотреть в окно и думать о смерти. В такие дни хорошо что-нибудь начинать делать, - да хоть стекла помыть, чтобы лучше видеть это безобразие. Да и надо же с чего-то начинать изменения к лучшему. Больше, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, не с чего.

Никто не сравнится с местным обитателем по разбору оттенков серого. Душа вибрирует на холодном ветру, предчувствуя к вечеру мокрый снег. Обводит все подслеповатыми от безвыходности глазами, да некуда деваться, кругом одно и то же. Всюду дома, и в каждом кто-нибудь да дрожит. Еще шоссе есть, по которому едут автомобили, фуры, маршрутные такси. Лужи равнодушно отражают все вокруг, не чета газетам, которые все кипятятся. В такие дни хочется уехать туда, где тебя никто бы не нашел. Сначала долго представляешь рейсовый автобус, отходящий от последней станции метро в какой-нибудь небольшой областной городишко. Как покупаешь билет, потом загружаешься вместе с толпой других пассажиров, возвращающихся домой. Смотришь в окно, закрываешь глаза, дремлешь. Куда бы ни ехал, - один безрадостный пейзаж со снегом на пустырях, ржавым железом, длинными постройками барачного типа. Теперь вот появились прямо посреди чистого поля особняки, в которых, кажется, никто не живет, а все равно понимаешь, что надо бы их сжечь, чтобы никому не повадно было воровать. Наконец, приехав через два часа на место, ищешь гостиницу, в которую вернулся бы, походив для разнообразия ощущений по безрадостным улочкам городка.

И только представив это, успокаиваешься там, где ты есть. Все равно никто о тебе не узнает. Можно не уезжать. Разве здесь мало заборов, за которыми спрячешься, выкопав землянку, и придется вызывать вертолеты с ракетами «воздух-земля», чтобы уничтожить тебя. Есть безвыходные дни, из них-то и вьется веревочка лучших повествований. Один психоанализ погоды с исследованиями истерии, маниакально-депрессивного психоза и анальных регрессий чего стоит. Истории нанизываются друг на друга. Начинается снег.