Год погоды. 17 марта

Даниил Московский

17 марта. Услышав ночью стук в окно, пошел и открыл его, чтобы посмотреть, действительно ли, дождь, как можно было судить по каплям на стекле. Так и не понял. Ветер ударил в лицо. Потом еще раз, но не дождем, а чем-то пожестче. Наверное, и сам дождь не понимал, дождь он или все же снег. Может, и капли, но какие-то крупные и медленные, несмотря на порывы ветра. Интересно.

Под утро задыхался, по радио передали, что электромагнитные бури и давление низкое. Зато грязный воздух и хандра ветер с дождем выдули из города напрочь. Поскольку в жизни его мало что, кроме книг, происходило, то с интересом посмотрел предутренние сны. Так сразу их не вспомнишь. Вчера, например, услышал журчание воды в ванной и вдруг вспомнил, как они жили с семьей в какой-то богатой квартире, буквально на день то ли они просили пустить их пожить, то ли, наоборот, их просили за квартирой поглядеть, но, главное, что потолок в квартире протек, вверху у соседей что-то прорвало. Фрейд молчал, занятый более глобальными вопросами «Я», интерпретируемый Лаканом, которого он вчера выудил из Интернета, так было больше тысячи страниц, глаза устали, и утром не раздерешь их, тут что угодно приснится.

Дождь, как водится, растопил много снега. Над дорогой висела мокрая дымка. Глупо было думать, что сон предсказывал дождь. Хотелось думать о вечно-женственном, о душевных протечках с неизвестными последствиями. Не погодой же удивлять. Телефон весь день визжал, как недорезанный. На улице то и дело включалась автомобильная сигнализация, полня окрестность переливчатым воем. Всюду жизнь, обещавшая быть неспокойной. Пил бы чай, да сахар с печеньем вышли. Только и слышно, что птичье чирканье под стрехой, да новости в интернете, одна другой дурее. В такие дни и задумаешься, а чего, собственно они все вокруг живут, чего дурью маются? Шли бы, что ли, на погост землю удобрять, если как люди жить не могут. «Окончить жизнь – уснуть, не более, и знать, что этот сон окончит грусть и тысячи ударов, удел живых… Такой конец достоин желаний жарких. Умереть… уснуть…» Как в «Записках охотника» говорит один чудак.

Между тем, мартовский день полнится тем особым внутренним светом, при котором небо все темнее, пасмурней, и особая ясная прозрачность вокруг – дело одних только душевных резервов. Впрочем, такая погода и сглазить может. И на снег ступить нельзя, провалится. На Даниила Московского грач в столицу прилетает, но так его не видать, небось, с дороги распаковывается.

Коричневая грязь во дворе расплылась. Великопостные прутики чахлых деревьев стояли в лужах. В такие дни хорошо художникам-графикам, их и за карандаш не оттащишь от застывшего в окне альбома. Даром, что бумага дрянная.

Да, мой друг, будем пить. Хорошо и собаку купить. Прошел с ней рощу насквозь, и не надо возвращаться. Вот, к примеру, никто осину не любит. И кустарник в снегу мало кому интересен. Дорожки окончательно побиты грязью. Собаке охотничьей породы, конечно же, хорошо. Вот людям уныло.