Год погоды. 26 марта

Весенний день

26 марта. И у этого дня есть название, как и у всякого другого дня, именины, приметы. Почему-то казалось утешительным, что с тобой в эту минуту Африкан, Христина, Публий, все, кто родился или умер в этот день, а также если кто чего свершил. Но вгрызаясь в один день, в другой, в третий, постепенно обламываешь и стираешь себе зубы. Солнце заливает, простирывая, улицы. Выпаривает влагу, прожаривает вшей в швах одежды, занимается санобработкой земных зеков, прогревает доходяг, а те и рады стараться, ползают, пуская в ход все конечности, дышат, даже наслаждаются.

Тихо прогреваешься со сна, с равнодушного окоченения, где-то там на глубине диафрагмы при ее соприкосновении с брюхом должно еще теплиться что-то живое. Потом это тепло доходит и до головы, взгляд становится осмысленным, жизнь продолжается в рамках ума, не самозабвения.

Начитавшись на ночь Жака Лакана о Фрейде, пытался во сне толковать собственное сновидение, раскладывать увиденную в нем виллу и стоящий у входа мраморный бюст Гитлера, который на исходе войны пионеры откопали в груде щебня – в виде зашифрованного сообщения. Подобный ум во сне навязчив, как бред. Он и есть бред, от которого устаешь невыносимо. Кто-то пьяный кричал в четвертом часу ночи на всю улицу, вступая в перепалку с проснувшимися согражданами. Раннее весеннее тепло ударило человеку в голову, и тревога была разлита в воздухе. А утром какой-то чудак прогревал в течение десяти минут мотор своей развалюхи. Так его, видно, научили на курсах вождения. Теперь в семь утра птички будут кричать в окно, а он наполнять воздух выхлопной дрянью. Это тоже побочные следствия весны.

От ветра, солнца и недосыпа глаза закрываются, смотрят сразу на все, не напрягаясь фокусироваться. Как проснулся, нюхая воздух, так продолжаешь. В таком неуловимом запахе можешь жить, тревожась и как бы вспоминая. Возможно, именно поэтому он и кажется единственно родным, что никак не дается.

По весне скрепы, держащие то, что названо идентификацией личности, расходятся. Их заменяют витающие повсюду живые ощущения, для которых прописка в паспорте неважна. Оттого, видать, так лютуют милиционеры у метро и на дорогах. Спрашивают документы, пытаются понять, кто есть кто. Однако многим довольно и одного биения сердца.

После полудня солнце прячется, небо заволакивает серость, но и это уже выглядит как преддверие лета, приятная задумчивость бытия. Люди куда-то прячутся, тишину можно ощутить физически, как бывает перед дождем.

Чтобы быть человеком, нужно сперва усилие, потом привычка, наконец, здоровье и некоторое истечение в тебе жизни. Зато этого и довольно, все остальное откроется тебе само. Как лай собак, как напряженное ожидание чего-то, смех ребенка, как провал в этот темный колодец безвременья, на дне которого мы пребываем, воображая будущее, которое давно уже все вышло.

Между тем, город окружен лесами и кладбищами, в которых еще лежит снег, хотя и он уже отдает мягким запахом прели, ощущаемым на язык свежим простором, которого накануне не было и в помине. И птицы смолкли.