Год погоды. 30 марта

Алексей, человек Божий

30 марта. Солнце слепит, отсвечивая в окнах дома напротив. Через семь лет будет тысяча семьсот лет кончине Алексея, человека Божия, приведшего в смущение своим подвигом не только родителей и соломенную жену, но и целые народы, включая русский. Дети распаковали роликовые коньки, лежавшие на балконе всю зиму, и вышли на асфальт. Потом пришли за велосипедом. Потом позвонила бабушка, что через несколько дней обещают похолодание до минус тринадцати ночью. Потом пришли с подружкой, которая гуляла с собакой, и та тоже вошла, стала все обнюхивать. В туалете у него открыта последняя глава «Улисса» Джойса из старой «Иностранки», та, что с потоком сознания Молли Блум, его любимая, если бы все были такие, можно было бы читать, хотя есть еще время привыкнуть и к остальным, какие наши годы, накануне в интернете полез за какой-то справкой и наткнулся на некролог своего однокурсника, вместе ездили на военные сборы, он пошел в институт социологии, стал профессором, редактором журнала, недавно встретились через столько лет, умер скоропостижно.

На улице и в метро все в наушниках, с закрытыми глазами, чтобы никого не слышать, не видеть. Это он понимает. У каждого свой внутренний мир. Узнать бы, что там внутри. Наверное, то, что в сериалах показывают. Или это другие? Надо о людях думать лучше, чем они есть. Давать шанс. Достаточно того, что они не дают его тебе. В воздухе легкий морозец. Чуешь ноздрями. Когда вышли из самолета в Турции, показалось, что в сауне, такой горячий сухой воздух. На солнце, наверное, и была сауна. После Москвы было даже приятно в первый момент, казалось, согреешься. Человек резиновый, может растягиваться туда, куда надо. Кто-то наверняка играет им, как тряпичной куклой. Детская, по сути, игра, называется «цивилизация». Теперь надо соответствовать. Он всегда был старательным, просто не знал, перед кем. Так и не нашел, кажется.

Весна под музыку, под легкий джаз, делает жизнь похожей на легкое французское кино. Движешься размеренно, замечая при этом, что у каждого свой ритм. Потому и живет каждый по себе, чтобы не путать. У одного идиосинкразия на запахи, у другого на музыкальные ритмы, третий вообще невротик. Лучше умереть одному и в свое удовольствие, чем издавать нечеловеческие семейные звуки. Довольно сидеть в людном месте и слушать веселую музыку, будучи студентом или офицером, как предлагал Чехов.

Небо становится все чище, все более пронзительно синим, все холоднее. Птички чирикают недоуменно тихо. В углу двора за мусорными баками сразу видна не растаявшая гора снега. Несколько школьников мусолят футбольный мяч. В жухлой траве детсада вкопаны автомобильные шины. Видимо, как элемент детских развлечений. Веселья не будет. То есть весело и так. Вытряхнул в окно пыльный коврик, порывом ветра все снесло в окно соседу, откуда тот как раз высовывался в майке, с папиросой. Возмущенно бросает папиросу вниз, она летит на голову ребенку, стучавшему мячом в стену дома. Ребенок смотрит вверх, и видит двух дядек, которые смотрят на него: Фрейда и Юнга. Тень от дома падает геометрическим углом. Девочка рисует мелом.

Год погоды. 30 марта