Год погоды. 13 мая

Апостола Якова Зеведеева

Год погоды. 13 мая

13 мая. Резко похолодало. Черемуховые холода. Кто-то видел снег. Ребенок спрашивает: «Почему “черемуховые холода”» - «Потому что в это время мая погода еще неустойчивая. Почти всегда бывают заморозки». Между тем, в домах перестали топить, в том числе, и по просьбам жителей, изнывавших неделю назад от жуткой жары. Кое-где отключили уже горячую воду. Выясняется, что пропадает память на прошлое и будущее. Пирамиды смысла выстраиваются из ежеминутных ощущений. Европеец становится чем-то вроде дзен-буддиста, но с метафизическими претензиями. Радио и телевизор отбили возможность протяженных во времени самочувствий. Жив – радуется; умер – упал духом. Последний раз такое было во времена Екклезиаста. Закрыл все окна и двери, и показалось, что оглох от тишины.

Ну, ничего. Не космический же холод, на самом-то деле. Утром вышел к морю. Легкий морозец схватил его бледные члены. Он снял майку, которая все одно не помогала. Сделал какие-то физкультурные движения. Подумал, что вода должна быть намного теплее воздуха. Однако потом надо будет опять выходить на этот суровый воздух, потом долго лечиться, быть может, стать инвалидом, отвлекаться на кашель, на боли в груди, в паху, и зачем?

Сев в машину модного ныне цвета увядшего листа – feuille morte, – поехал по делам. Там взять деньги, здесь работу, там показать себя, здесь повидать других, - мертвенный холод как бы оправдывал собственное несуществование, хотя что-то в его раскладе даже ему казалось неверным. Но люди, с которыми сталкиваешься даже издали, отбивают всякое разумение.

Для юной листвы это первое такое испытание, думал он, она справится наверняка, и хорошо, чтобы с самого начала знала, где она и что предстоит. Изо рта у него шел пар. Он был, как в лихорадке, и при этом более чем спокоен. Мы в руках Божьих, и что эти руки вздумают с нами делами, нам неизвестно. Что, мало сказать, унизительно. Тут весь расчет на ублажение. Вот и нынче-то «Яков теплый», а что холодно, так это временные трудности. А станет тепло, будешь опять доволен или, наоборот, недоволен, что значит – на тебя, в любом случае, не угодишь, нечего и стараться.

Ветер буквально рвет молодые деревца. В метро, приглядевшись, замечаешь, что на ком-то одна рубашка, на другом меховая куртка. Бывает, что едешь с дачи, в чем на праздники туда приехал. Прислушаешься, чихают, кашляют, сморкаются. Вот тебе, бабушка, и теплый Яков.

В колхозе, или как он сейчас называется, свои сложности, там не до погоды, голову некогда поднять, чтобы на небо над чистым полем взглянуть, да и что на него глядеть, чай, ни его, ни тебя не убудет, сколько ни гляди. Солярки нет, того нет, этого нет, только водки дрянной, хоть залейся теперь, да дерьма на ферме лопатой копай. Скорей бы уж трава поднялась, чтобы корову вывести, шутка ли за месяц десять долларов пастуху даешь за корову, чтобы выгуливал и обратно приводил. Нянька столько не получает, сколько он. С другой стороны, с ребенка и молока ни на грош, как с нее, кормилицы. Ну, и так далее, все одно и то же, недаром в Кремле, говорят, опять царь Горох сидеть будет. А вечером телевизор, многосерийная бодяга, как родная.