Год погоды. 22 мая

Никола вешний

Год погоды. 22 мая

22 мая. Когда утром оказалось, что дождя нет, все бросились, как по коням, по своим машинам и рванулись за город. На шоссе, ведущем из Москвы, тут же образовались огромные пробки. Такие же – на небольших подъездных дорожках, где наиболее умные хотели объехать толкучку. А из дворов к полудню тоже выехали все, кто был на колесах. Никола вешний – покровитель лошадей и конюхов, а также, небось, автомобилей, вобравших в себя лошадиные силы, сгинувшие от капли никотина, и их водителей.

До Николы крепись, хоть распнись, после Николы - живи, не тужи. На Николу и дождь будет кстати, и картошку сажать самое время. Да вообще можешь и плыть, и путешествовать, - Никола на всех путях поможет.

Впрочем, машины разъездились – к дождю вестимо.

Ну, вот для чего, спрашивается, всем людям соблюдать одни и те же правила, ездить в одну сторону, бродить одним стадом? Да для того, чтобы подпитываться от этого стада энергией, отбыть свой срок на земле не хуже, чем остальные. Дружно, как деревья, зазеленеть, покрываясь листвой, так же дружно сбросить листву, отстояв свое в морозы. А что, вы хотели чего-то другого, или не умрете, как мы, - спрашивают они у какого-нибудь Пушкина. – Врете, мерзавцы, отвечает Пушкин, - умрем, да не как вы, по-другому.

Никола, он хитрый. Он и тем помогает, кто ходит необщими путями.

Земля полна скрытых троп. По весне они становятся, как ни странно, виднее, когда все покрывается травой, а те открываются опытному взгляду. Понятно, что попервоначалу болит спина, ноги отвыкли от долгой ходьбы, да и дыхания не хватает, тем более что окружающее вполне равнодушно к твоему побегу, деревья расставили широко свои корни, питаясь вдоволь из земли, и буквально не дают пройти. Через пару недель здесь вообще будет непроходимая чащоба зарослей.

Идти надо долго и невпротык. Надо было лучше подготовиться, говорит он себе, да что толку в этой готовке. Одними мозгами землю не пропашешь. Чудесное однообразие леса, которое так поразило и вдохновило после суеты и городского шума, начинает приедаться. Тут и появляется святой Николай и ведет за собой. Никто не знает, что у него есть не только те церкви, куда приносят свои дары спасшиеся на дорогах и водах, но и «теневые храмы», собирающие благодарности тех, кто по видимости погиб, а на самом деле обрел и работу, и смысл, и чистое счастье прозябания вне людей.

Есть возраст, в котором кульбиты выглядят глупо и несвоевременно. Он, кажется, и родился в этом возрасте. Серым утром на телеге ехал неизвестно куда. Возчик был похож на куль в серой рогожке. Роса сильная, до брызг. Пахнет волей, а всё когда-нибудь придется лечь спать, заснуть, а там – самое страшное, - проснуться. «Не дрейфь, батяня, - успокаивает мешковатый Никола, это он, родимый: - лошадь завсегда вывезет. Чай, ни в каком веке живем, а в девятнадцатом. Тут еще люди не пропадают».

Главное, что все чужие, как будто сам ты уже не человек, и можешь смотреть на всех, как в этнографическом музее чучело смотрит на зрителей, - вот чисто русский тип, а вот удмуртка, та самая, что в Сорбонне преподает.