Год погоды. 9 мая

День Победы

Год погоды. 9 мая

9 мая. Под утро проснулся под шорох дождя, сразу почему-то вспомнив, как накануне по телевизору бравый генерал то ли просил Бога, чтобы в день парада была хорошая погода, то ли просил зрителей, чтобы те просили Бога: брусчатка на Красной площади мокрая, того и гляди ветераны Афгана и Чечни поскользнутся на них, проходя маршем, и сомнут строй.

Прислушиваясь теперь к дождю, он с удовлетворением подумал, что Иисус Перунович не подкачал, замочит гебистов, как бы те со свечками ни стояли, а потом ни пороли его в пыточной на Лубянке, - врешь, не возьмешь!

Правда, утром было уже солнечно, тихо, прохладно. Видно, разогнали тучи самолетами, тем более что после полудня небо стало черным, и дождь уже не прекращался. Но он, как чувствовал, подъехал к самому открытию кладбища, и потом на машине до конца кладбища, где папина могила, только вышел цветы купить. А потом на рынок и с продуктами и цветами к маме. Народу на рынке и у метро была тьма. Маме позвонил с мобильного, что приедет пораньше, посидит недолго и тут же уедет. Сестру с детьми ее и внуками ждать не будет, так что пусть она не мечется, на стол не накрывает. Мама, конечно, сказала, что и так все накрыто, надо посидеть, помянуть, если и не выпить ему, поскольку за рулем, так пригубить.

Через центр, конечно, ехать было невозможно, да и не нужно. Он, сдерживая нетерпение, вырвался из города и, открыв окошко, пошел на приличной скорости в сторону Сергиева. Дорога была терпимой, машин меньше чем можно было представить, пару раз его прихватывал сильный и неожиданный ливень. Один раз даже пришлось остановиться у обочины, так наяривал, ничего не было видать. Вот и гроза в начале мая, с радостью подумал он, прислушиваясь к раскатам грома. Не выдержав, выскочил из машины, поставил на охрану и бросился под дождем в лес. Впрочем, дождь уже заканчивался, что тоже было хорошим знаком. Земля пружинила под его ногами. Вокруг стволов сосен было даже сухо. Дождь кончился совершенно внезапно. Когда он поднял голову вверх, над деревьями прорехах облаков светило солнце.

Он не мог не вспомнить с улыбкой слов, сказанных о нем Фабром: «Полевой сверчок – единственное из наших насекомых, которое обладает в зрелом возрасте постоянным жилищем, сделанным собственными трудами».

Прочитав это впервые, он тут же «отмылил» ироническому писателю благодарность: тот лучше всех знал, какого рода «собственные труды» певца и чесальщика языком.

Теперь он добежал до освещенного солнцем склона на ближайшей лужайке и, сбрасывая на ходу ботинки и человеческий облик, забрался в домик, проверяя, все ли в порядке, не забрались ли в его отсутствие воры, есть ли вода, электричество, работает ли лептоп, прикидывая сразу же, какие книги он станет читать, какие номера бесконечной своей книги будет до вечера дописывать. Немного побаливала голова, наверняка предвещая новую грозу. В лесу было тихо, лишь наверху раскачивались, потрескивая, вершины деревьев, попискивали птицы. Нога зудела, чувствуя приближение песни.