Год погоды. 29 января

Современные искусства

29 января. Заказанный ему журнал современного искусства маячил все отчетливей. Надо было что-то делать. Проглядывая журналы, которыми был завален балкон, он решил, что ни дня теперь не должно быть без статьи. Без имени современного художника ли, дизайнера, черта с бесом, кого угодно. Подоспела смерть Хельмута Ньютона и фотографии с его выставки десять месяцев назад. Подоспел вечер Луиджи Нонна с воспоминаниями о нем Юрия Петровича Любимова, обещанные «Эхом Москвы» в ГЦСИ на Зоологической, где Паша Филипповский был в заместителях у Бажанова. Надо было что-то делать, писать Б. Акунину с просьбой об интервью. Сами планы и действия, независимо от успеха, таили в себе кураж и хорошее настроение, позволяющее не задуматься о том, что будет, когда кончатся деньги.

Тем временем, опять повалил снег. Ему надо было вечером идти на Зоологическую. Вчера он тоже ходил в похожее, малолюдное место, где были люди ему незнакомые, составлявшие чужую компанию. Он выпил кислого вина, и на обратной дороге домой ощущал неприятное посасывание в желудке, которое пришлось заесть большой тарелкой макарон. Закусок нынче почти не дают. Снова приходят времена эстетики бедности. Ему надо было записать воспоминания Юрия Любимова о Ноне, и если Любимова не будет, то вечер наверняка будет потрачен зря. Тем более что как только он оказывался в автобусе или в метро, его тут же охватывала непреодолимая дремота, в которой он и доезжал до места. Зима, время есть и спать среди людей. Опять быстро заносило весь город. Машины, наверняка, встали среди улиц и проспектов. Вечером, когда поедут домой, будет не пробиться.

И вот опять надо было протянуть определенное количество строчек между нынешним и будущим своим состоянием, которое иначе как бы могло и не наступить. Сначала пришел сын с договором о мартовской поездке на автобусе по Европе за 500 евро в течение одиннадцати дней. Потом позвонил давний приятель и коллега с предложением занять должность литературного обозревателя. А перед этим звонком как раз звонили из бухгалтерии той газеты, из которой он уходил, с просьбой забрать деньги, полагавшиеся ему после расчета за отпуск. Жизнь была странной, но живой и даже нетягостной.

Из пурги вырвался автобус, и он увидел его только в десяти метрах от остановки. Даже приятно. Особенно хорошо, когда видишь снегопад в подсветке домов, когда стемнеет. Менее приятно идти по тротуару, где навален снег, а под ним чистый лед, и нога скользит, и надо ее ставить как-то по особенному, чтобы не загреметь костями. «Посидите, гражданка, - говорит пожилой человек, сидя под навесом, даме, ждущей автобуса, - посмотрите, какая красота». Снег давно уже не чистят, поскольку все равно не успевают. А вообще же, всякое стихийное бедствие таит в себе радость для угнетенного народа, наверняка я об этом прежде уже где-то писал.

Сидя без дела неделями, он мог в подробностях представлять себе жизнь вокруг. Когда же она вовлекала его в себя, и дела захлестывали его с головой, то слишком многое проходило мимо него, занятого мыслями о текущем.