Игорь Шевелев

 

Унисекс и рецепт ризотто от любимого мужчины

Светлана Конеген на экране и дома

 

-Светлана, как устроены сегодня ваши дни?

-Дни мои на девяносто девять процентов заняты телевидением и писанием текстов к передачам и в журналы. Мне стыдно в этом признаться, но я очень люблю писать. Мне нравится сам этот процесс. В связи с чем, день мой устроен ненормально. Ни один человек, который ложится в два, в три часа ночи, не может вставать в шесть утра, как это делаю я, чтобы успеть сделать все, что я должна. Я даже не могу добраться до ближайшего клуба, хотя он рядом со мной, на Остоженке. Все эти тренажерные качалки уже стоят у меня в квартире. И я чередую занятия на них со своими текстами. В связи с чем я ненавижу эту свою жизнь.

А развлечения, поездки за границу?

-Я успеваю съездить не более чем на неделю, да и то в периоды, когда жизнь как бы немного разжижается. Когда она в состоянии «сгущенки», я не могу не двинуться никуда, ни дыхнуть, ни подумать о чем-либо. И, мне совестно признаться, я с крайней досадой реагирую на бесконечные звонки журналистов с просьбой об интервью, фотографов, которые очень часто снимают у меня дома. Только за последнюю неделю у меня дома было три фотосессии. Каждая часов этак по шесть. Ну скажите, можно так жить?

-То есть вы нарасхват?

-Думаю, не столько я, сколько моя профессия. Я вообще на свой счет стараюсь не обольщаться. Чем ироничнее ты относишься к себе самой, тем надежнее состояние твоей психики. Что же касается моей нынешней шумной жизни, то тут еще и дом мой очень активно ожил после ремонта, огромное количество друзей бывает. Не то, чтобы они постоянно заходят, но обязательно раз в неделю все сливаются вместе, - кто после спектакля, после съемок.

-Есть приемный день?

-Приемный день не установишь, потому что мы очень часто доснимаем. Зато после съемок все, включая гостей программы, разных известных личностей, катятся ко мне ужинать. К счастью, ужин всегда импровизированный, когда готовят сами гости, как правило, мужчины.

-В этом смысле, поездка за границу – отдых или экстремальное приключение?

-Экстримы я не люблю. Самое экстремальное впечатление в моей жизни это когда меня убивали. Такое было и здесь, и за границей. Это очень страшная тема. Не могу о ней говорить.

-А в чужой стране обычно впросак не попадаете?

-Да нет, я отлично себя чувствую за границей. Гораздо комфортнее, чем здесь. Если не считать того, что меня раз пять грабили, - в классических для этого жанра Голландии и Италии, - то впросак я особенно не попадала. За границей мне вообще гораздо комфортнее и ловчее, чем здесь.

-А грабят по каким-то классическим сценариям?

-Вообще-то грабят всегда по-разному, но одинаково банально. Вскрывают машину, что-то тырят. Помню, накануне нашего вылета из Италии у моего режиссера сперли рюкзак. Ладно бы одни деньги, но там паспорт, билеты.

-Опыт, сын ошибок трудных, чему-то учит в этом смысле? Вы не так уже чистосердечно открыты навстречу людям?

-Я никогда и ни к кому не была слишком чистосердечна и открыта. В этом смысле, меня сложно уличить в ротозействе. Я думаю, что я достаточно защищенный человек. К примеру, я никогда не держу дома ни копейки денег и ни одной драгоценности. Поэтому, я точно знаю, что ворам ко мне приходить бессмысленно. Все, что они смогут, это изуродовать дверь.

-А они об этом знают?

-Думаю, что да. У нас на Фрунзенской набережной, где живет много веселых ребят, работают знающие товарищи. Вспомнить хотя бы недавнее ограбление квартиры Буре.

-А нет ощущения, что здесь можно выглядеть иностранкой, а за границей тебя все равно поставят на место, как русскую?

-У меня абсолютно нет такого идентификационного кода. Так устроена. К тому же меня всегда воспринимают как немку или шведку. Итальянцы, например, воспринимают, как немку. Немцы – как шведку. А потом мне совершенно плевать, кто я. Я не идентифицирую себя, как русскую. Я растворяюсь в чужом поле и воспринимаю себя отчасти как такой белый лист. Очень приятно впитывать совершенно новую, чем здесь, информацию, по-иному себя вести, чувствовать, видеть. Делать то, что ты уже не можешь позволить себе в России в силу известной публичности.

-А вашем стиле поведения, на ваш взгляд, чего больше – мужского или женского?

-Я думаю, что у меня стиль унисекс. Это дает мне возможность педалировать разные ноты. Иногда я могу прибавить женского, иногда мужского в поведении, иногда вообще могу снивелировать до полной сумятицы и состояния окрошки. Но вряд ли я заранее точно знаю, что включу в данный момент. Это зависит от ситуации.

-А одежду, где вы покупаете, здесь или за границей?

-На самом деле я их покупаю в совершенно разных местах. Здесь у меня есть один или два бутика, не больше, в которые я хожу регулярно, и где меня оповещают, когда к ним поступает новая коллекция. Это касается, в основном, японцев, - Ком де Гарсон, Ямамото, преимущественно. Но главное, что у меня есть любимый дизайнер, - Вика Андрианова. Во-первых, она мне бесконечно мила, близка и дорога, как человек. Во-вторых, она, на мой взгляд, очень гибкий дизайнер. У нее есть совершенно уникальные ткани ручной выделки, которые заказывают откуда-нибудь по три метра. Я могу полагаться на ее вкус, на ее темперамент, который приблизительно такой же, как у меня. Может быть, оттого, что я становлюсь старше, но в последнее время я все больше отдаю предпочтение личному такому общению с дизайнером.

-Вы сказали о стиле унисекс, о добавлении «мужского», «женского» в поведение. А нет ощущения, что, если бы вы были мужчиной, то все в жизни сложилось бы как-то иначе?

-У меня нет такого ощущения, потому что я не отдаю никакого предпочтения определенному полу. Ущербность есть у каждого пола. Как, впрочем, и положительные стороны.

-То есть вам удается лавировать между?

-Я лояльно и спокойно отношусь к обоим полам. Равно как спокойно отношусь к гомосексуалистам, которых очень много в нашей профессиональной среде. За исключением того, что не очень люблю такой, немного грязный секс, характерный для определенной категории людей. Прошу прощения за свой консерватизм, но я не могу понять, как можно ловить партнеров по интернету. Я знаю очень талантливых, известных людей, которые развлекаются тем, что раз пять на дню встречаются, - сперва по интернету, а затем и физически, - с разными партнерами. Я не моралист, но мне это кажется крайне утомительным. И – абсолютно негигиеничным.

-В ваших передачах секс очень часто используется в качестве приманки зрителя?

-Такая работа. Понятно же, как работают человеческие рецепторы, и на что они реагируют. Сексуальность один из наиболее соблазнительных моментов для любого зрителя. Наши устойчиво высокие рейтинги говорят в том числе и об этом.

-Аудитории это еще не приелось? Взять хотя бы историю с неудачей «Пентхауза» на российском рынке. Может, людям уже это не интересно?

-Телевизионная аудитория совсем иная, чем журнальная, которая более целенаправленная и узкая. Вообще, мне кажется, порнографический проект в России не очень продуктивен. На Западе он работал за счет бекграунда. В России – за счет западного имиджа и дальней памяти об этих журналах, родившихся на свет задолго  до своего появления в России. Но телевидение это совсем другая жизнь. Она продолжается, и секс подпитывает ее очень мощно. Но секс в наших передачах пронизан иронией. Используя элементы секса, мы всегда дистанцируемся от него. Вряд ли я могла б себя позиционировать в качестве ведущей какой-то сексуальной передачи. Хотя все зависит от подачи материала. Важно, как ты его перелопатишь, в какой момент и в какое место своего зрителя ты плюнешь. А будет ли это его физиономия или, простите, нечто более интимное, это уже неважно.

-Главное, это интонация?

-Ну да. Об экономике или политике я могу говорить с одинаковой иронией. Даже если вы ее и не заметите. Главное – это неизменная дистанция от предмета обсуждения. А это, в свою очередь, не только определенное свойство личности, но и сознательно выбранная позиция.

-Многое в вашем имидже определяет прическа. Как вы готовите свою голову?

-У меня есть свой стилист. Сейчас он, к сожалению, заболел гепатитом и лежит в больнице.

-Но не от вашей головы, надеюсь, заразился?

-К сожалению, как я ни пыталась кого-нибудь заразить гепатитом или чем-нибудь еще, мне это ни разу не удавалось. Голова моя чиста, как и все остальное. И пока за ней ухаживает другой стилист.

-А какое впечатление от нее у вас самой, когда вы просыпаетесь по утрам и видите себя в зеркале?

-Спросите об этом у моего бойфренда. Впрочем, он спит в другой комнате. А по утрам от меня, кроме рычания, ничего не услышать. Единственное, что с утра я от него слышу: «Koffee?» - «No». Или «yes», в зависимости от состояния пищеварительного тракта.

-То есть о своем внешнем виде можно узнать по его реакции?

-Нет, если бы он сказал о своей реакции, я бы его убила вне зависимости от того, была бы она положительной или отрицательной.

-Мужчина в доме это для вас как?

-Мужчина в доме это ужасно. Это трагедия. Правда, с женщиной было бы еще хуже. Есть масса людей, таких, собственно, большинство, которые не приспособлены жить одни. Я же человек, приспособленный к одиночеству. Тесное общение это всегда компромисс.

-Но есть, наверное, и польза, - гвоздь там вбить, сделать мелкий ремонт?

-Вы жили когда-нибудь с мужчиной-иностранцем? Мой друг – итальянец, директор компании «Планета вин». Он может забить гвоздь? Впрочем, в последнее время он этому активно учится.

-А кто же забивает?

-Для этого у меня есть друзья. Приходят и делают что-нибудь по дому. Есть бойфренд моего режиссера, умеющий вбить гвоздь. При этом все дружат, регулярно вместе выпивают. Такая большая семья, где каждый имеет своих бойфрендов.

-А как же устраивается быт?

-Быт, в конце концов, устраивается мной. Для этого я оплачиваю приглашение сильных сребролюбивых мужчин в рабочих робах.  Должна заметить, что мой бойфренд не говорит по-русски. Не вообще, а чтобы суметь договориться с рабочими. Договариваться должна я. Я это ненавижу. Мы постоянно ругаемся с ним на эту тему. То есть я ругаю его, а ему стыдно. Но научиться специфическому русскому выше его сил.

-А всякая еда, кто ходит в булочную?

-Какая еда, какая булочная! Он выходит в восемь, в девять утра. Вечером встречаемся, в лучшем случае, после приемов – в час ночи. Дом устроен для друзей. Одна гостиная – сто метров. Вокруг всегда много мужчин, красивых, готовых сделать ради тебя все, что угодно. От покупки квашеной капусты до развески картин и каких-нибудь работ по дому. Огромное количество джентльменов.

-Коли мы заговорили о светской жизни, у вас нет ощущения, что она сейчас понемногу затихает?

-Она не затихает, она постоянно трансформируется. Сейчас она такая же, как на Западе. Не та обезумевшая, что была какое-то время назад. Сперва в России она была дикой. Потом стала более цивилизованной, но очень уж бурлящей. Сейчас ее немного убавилось. Я знаю от знакомых промоутеров, что многие западные, да и российские компании сейчас отказываются от их услуг. Боятся террористических актов, не устраивают публичных мероприятий. Хотя в том винном бизнесе, которым занимается мой друг, все происходит очень бурно, рестораны открываются очень активно. В целом я не анализировала, но думаю, что играет роль и некоторая усталость. Я знаю, что очень многие снова, как ни странно, полюбили квартирные кухни. Все отчасти возвращается вспять.

-Только кухни уже после евроремонта?

-Какой евроремонт, о чем вы! Уникальный авторский дизайн. Кухня, да, но уже совершенно иначе устроенная.

-Как ощущает себя в этой светской жизни еще одна ее героиня, помимо вас, ваша собачка Дуся?

-Кайфует. Полагает, что она вообще самое счастливое дитя на свете. И не без основания.

-Хотелось бы закончить на более аппетитной ноте. Что вы предпочитаете есть из того, что готовят окружающие вас мужчины?

-Я предпочитаю овощи, салаты. К сожалению, приходится готовить их самой, потому что мой друг ест все, что угодно, кроме салатов. Из того, что готовит он, я люблю ризотто. Он обучил многих моих друзей самым разным рецептам приготовления ризотто.

-Можно узнать для читателей самый любимый из них?

-Нет проблем.

Огурчики (нежненькие такие, как новорожденный младенчик) замочить в холодной воде часа этак на 2. Затем совершить обрезание... В смысле,  обрезать им кончики. Потом -- затолкать в банку, всыпав им хорошенечко этак специй (смородиновый лист, укропчик, обязательно — эстрагон и майоран, порезанный дольками чеснок). Зелени, жадины, ни в коем случае не жалейте (особенно эстрагона и майорана) – вам же хуже будет! Затем три раза плюнуть через правое плечо, скосить глаза на левое, перекреститься и... смело приступать к следующей серьезнейшей операции. В чем она заключается? О нет, с соседкой плеваться тут вовсе не следует, это отвлечет вас от главного! А оно заключатся в приготовлении рассола из расчета: на литр воды -- 4 чайные ложки (без верха) соли, 2 чайные ложки сахарного песку. Рассол вскипятить, остудить до температуры парного молочка, затем залить им огурчики, затолканные в банку. При этом сверху обязательно прикрыть их большим и толстым листом хрена. (Последнее ни в коем случае не сочтите за хамскую шутку). И с этой самое минуты заветную нашу баночку держать на солнышке. При отсутствии же такового опустить банку в теплую воду, нагрев ее до температуры 28 градусов. Через парочку-тройку дней они будут готовы. Вы – тоже.

 

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга