1114.Рецензия на книгу Лондон Акройда (Российская газета 2005, 13 мая)

Книга: Лондон

Этот город имеет биографию, сюжет и развязку

Обложка Акройда

книга

Игорь Шевелев

Биография Лондона известного английского писателя Питера Акройда (М.: Издательство Ольги Морозовой, 2005) не может не внушать уважения. Девятьсот без малого страниц, оригинальный замысел, тьма фактов и идей, из каждой из которых может родиться не один новый роман. То есть любую главу, будь то «Город как тело», «Лондон как театр» или «Магия белая, магия черная» можно додумывать до конца и продолжать в метафизическую уличную бесконечность.

Как хотите, а толстые книги, вроде «Фильмов-сказок» или «Энциклопедии Британника» особенно любишь в детстве, когда уверен, что дочитать их до конца тебе никто и никогда не помешает. Книгу «Лондон: биография» читаешь в зрелом возрасте с тем большим наслаждением, что знаешь, до конца ее все равно не доберешься. Она, как сам город, - только расширяет свое пространство, когда в него входишь.

Но и город не прост. Лондон это лабиринт из камня и плоти, непрерывно мутирующий. В один и тот же Лондон нельзя войти дважды: сказано сильно, но верно. И время Лондона нелинейно, - в нем много вихрящихся времен. Неудивительно, что сама книга о нем превращается в лабиринт, где можно плутать, раздражаясь, а можно жить, расположившись всерьез и надолго. Это Данте ходил по четко очерченным кругам, говорит Акройд, - а я, мол, всего лишь навсего спотыкающийся горожанин, всю жизнь ходящий по своим маршрутам.

Иначе говоря, город – наполовину пространство и наполовину воображение. Современный город, как и современная наука, как и современное искусство, дает равные права всем – нормальным и иным по разуму. Жить и читать стало лучше, стало веселее.

История города в тщательном изложении, как у Акройда, похожа еще на библиотеку древних и новых книг, в которой можно спрятаться и жить, не выходя наружу. Город выстраивается по своим мистическим силовым полям, и можно быть уверенным, что в районе нынешнего Сити торговали и во времена древних римлян, а в районе Бедлама количество сумасшедших на квадратный метр превысит средний для этого города. Нам, беспамятным, древняя история Лондона особенно поучительна, хотя и читается с трудом, - наша биография начинается со времен Пушкина, от прочего клонит в сон. Но Пушкин-то свои книги и времена протягивал именно от Лондона щепетильного.

Лондонский шум и тишина, городская вонь и висельники, перекрестки, Темза, кладбища и пригороды, женщины и дети, - каждая тема разыграна в своем музыкальном ключе, как и положено в настоящем эссе. Он описывает самый тихий лондонский дворик и симптомы чумы, несколько раз выкашивавшей город, указ Елизаветы «одна семья – один дом» и беспорядки, устраиваемые фанатами после футбольных матчей в… XYI веке. Уличные чудаки начала XY и конца ХХ веков описываются с одинаковой интонацией, с подробностью цепкого взгляда современника. Великие пожары сентября 1666-го года и декабря 1940-го сопровождались одинаковыми огненными дугами размахом в милю. Да, мы все смертны, но иные и живут весело, и перед смертью есть, что вспомнить.

Лондонская толпа театральна, она с удовольствием выделяет из себя уличные типы, рядиться в которые было профессиональным занятием Шерлока Холмса. Местный туман способствует сценическим постановкам городских драм и комедий людских положений. Публичные казни и крики торговцев оформляли сцену. А как столице дарвиновской теории обойтись без соответствующей классификации сословно-гражданских видов? Если же в нас при этом заговорит верный читатель Диккенса и Теккерея, так Лондон Акройда на то и является открытой книгой, чьи страницы можно перелистывать до бесконечности, встретив всех своих старых и новых приятелей.

Ничто так, как гражданское общество, не ведет к выявлению человеческой природы, как она есть. Жестокость и милосердие, любопытство и алчность – в лондонце все это, кажется, расцветает особенно пышно. Интересно почитать, как возникают в XYIII веке первые банки, как кофейня, где собираются биржевые маклеры, превращается в первую фондовую биржу. Читая о лондонцах, из уст вырывается: «И мы такие же!» Врете, братцы. Такие же, да иные. Они по сравнению с нами оказываются почему-то первые во всем. Любители поесть, выпить, украсть, насильничать, модничать, быть аристократами и джентльменами, учеными и летописцами, бить инородцев, писать ямбом про занемогшего дядю, пить пиво были и среди лондонцев. Немного удивляет нестыковка в датах с нами. Так харчевни с дежурными блюдами по фиксированной невысокой цене возникли аж в XYI веке. Глядя на чужую временную шкалу, понимаешь, почему мы до сих пор живем вне времени, вне истории. «Да вот так не случилось», - говорил по этому поводу покойный философ Мамардашвили. В начале XYIII века в Лондоне насчитывалось около двух тысяч кофеен: джентльмены в париках пили кофе, курили трубки, читали периодические издания, к примеру, «Спектейтор», который как раз писал о любителях вести у «Уилла», в «Греке», у «Чайлда» или в «Сент-Джеймс» политические разговоры. У хирургов, аптекарей, брокеров или юристов, художников, острословов и писателей были свои излюбленные места. Те, кто вел торговые и дела с Россией, собирались на Треднидл-стрит в «Балтике». Через сто лет их потомки продали горы золы от местного мусора для строительных работ в сгоревшей после французов Москве. Для этого надо дорожить и мусором. Человек слишком разнообразен для любых предварительных образцов. Лондонцы недаром считаются скептиками по отношению к последним.

Старый Лондон зачастую называли адом – по богатству в нем человеческих проявлений. И вонь, и пьянство, и любовь. Чего еще ждать от людей. Но от лондонцев ждешь еще клуба, который, у этой разновидности общественного животного, как замечал свидетель, есть другое название для банды. Были клубы уличных преступников, клубы денди, любителей быстрых знакомств, адвокатов, клубы безносых, мастеров портить воздух, убийц, молчунов и, конечно, врагов клубного и любого иного общения.

Если бывает парадокс в девятьсот страниц, то биография Лондона вполне для него годится. Изнутри человек делится на аристократа и чернь. Снаружи, как, например, в английской столице, все смешано. Лорд Честерфилд однажды заметил, что предпочитает садиться за один игорный стол с шулером, а не с джентльменом. Выиграть сложнее, зато он, в отличие от последнего, точно заплатит.

Итак, что такое биография города. Это биография человека в его совокупном виде. Судя по книге Питера Акройда, – человека живого, поучительного, всегда неожиданного, короче, англичанина. «Человека умственно развитого, - писал Босуэлл, английский писатель XYIII века, - Лондон поражает зрелищем жизни людской во всем ее многообразии – для созерцания предмет поистине неисчерпаемый».