Красная рубаха МОСХа
Выставка Александра Максимова в Третьяковке на Крымской
Экспозиция
Игорь Шевелев
В Третьяковской галерее на Крымском валу открылась выставка «Зигзаги» Александра Максимова (1930-1992). Первая персональная выставка московского художника, умершего более десяти лет назад, может переменить наши взгляды на российское искусство второй половины прошлого века.
Выставка организована силами, как самой Третьяковки, так и галереи «Ковчег», где хранится художественный и рукописный архив Александра Максимова. Выставка большая, около 300 работ всех периодов творчества художника, - с абстрактных композиций начала 60-х до фирменных литографий Максимова с рисунками, окаймленными смешными и грустными историями по поводу создания этих самых рисунков и персонажей, на них изображенных. Самое простое это связать подобный вид творчества с традицией русского лубка, что все и делают. Тем более что Максимов нашел эту форму году в 1973-74, когда вышел каталог коллективной выставки, где он участвовал, под названием «Аранжировки русских народных лубочных картин».
Но где лубок и где мы? Искусство Максимова, настолько живо, современно и читается с таким интересом, что сразу ясно: лубок это средство, попавшееся под руку, чтобы сотворить свой собственный художественный мир, то, о чем мечтает каждый, и что удается лишь немногим. «Художнику из Бескудниково» удалось. Он создал свой мир, свой миф, в котором действующие лица – он сам, жена Вера, пьющий шурин Юра, коллеги-художники, хозяйка дачи, где они живут, больные урологического отделения, отдыхающие в Гурзуфе шахтеры, чьи жизни и татуировки он изучает с простодушием то ли этнографа, то ли дикаря.
В этом мифе, как и положено, все слито, - отточенный рисунок и безыскусная речь, обыденность и боги мирового искусства, хождение в туалет и мытье картошки с размышлением о том, моет ли картошку Ренато Гуттузо, чью картину вспомнил Максимов, или серия рисунков ног обитательниц женской палаты в больнице, где лежит жена, с записями того, чем пахнут те или иные конечности, изображенные на картинах. Словно перед нами герой книг Зощенко или Шукшина, обретший дар слова и изображения. Этакий художник-простак, который при этом отнюдь не играет в простака. Он таков, какой есть. Тем более что особых надежд на то, что его картинки увидят зрители, не было, к чему притворяться. В общепринятый «формат» допустимого искусства такой самобытный человек, набредший на собственный путь, никак не вписывался.
Конечно, были
друзья, которые пристроили то ли в студию,
то ли в музей народной графики. Были
коллеги, запомнившие страстного и
странного художника с бородой и в красной
рубахе, горячо что-то говорившего на
собраниях и однодневных выставках в МОСХе.
Но была непрерывная творческая жизнь
рисовальщика и записывальщика событий
вокруг него. Был изощренный творческий
поиск, в котором лубочная бесхитростность
таила под собой мощные глубины самых
затейливых направлений мирового
искусства ХХ века, изжитых художником в 60-е
годы, пока он не обрел свой уникальный
стиль. Были, наконец, молодые ребята из
только что возникшей в начале 90-х галереи «Ковчег»,
которые в поисках незамеченного
советского искусства 1920-60 годов
столкнулись с Максимовым и были поражены
его витальной силой, а после внезапной
смерти его стали обладателями архива,
переданного вдовой художника. Они-то и
сказали на открытии выставки, что большая
экспозиция в Третьяковке это лишь пунктир
творческого пути. Наследие Александра
Максимова раз в десять больше, это тысячи
графических и живописных работ, это
множество дневников, записей и бумаг,
разбирать которые еще предстоит в будущем.
И, надеемся, издавать как произведения
самобытного русского творца ХХ века.
Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи