1210.Рецензия на книгу Евгения Харитонова (РГ, 2005, 24 октября)

Иная любовь

Полное собрание сочинений Евгения Харитонова

обложка Харитонова

Литература

Игорь Шевелев

В Café des Artistes в Камергерском переулке напротив МХТ им. Чехова прошла презентация первого полного собрания произведений писателя Евгения Харитонова (1941-1981). В том под названием «Под домашним арестом» вошла книга под аналогичным названием, подготовленная автором за несколько дней до скоропостижной смерти, а также неизданные стихотворения, пособия по обучению актеров пантомиме, пьесы и прочие сочинения.

Подробный комментарий к книге, составленный Глебом Моревым, может служить путеводителем не только по творчеству своеобразного писателя, оказавшего влияние на литературу 90-х годов, но и по истории советского андеграунда 1970-80-х годов, к которому принадлежал Евгений Харитонов. Окончивший актерское отделение ВГИКа в середине 60-х, защитивший диссертацию по искусствоведению, он был широко известен в узких кругах своими занятиями в кружках пантомимы, спектаклями в театре мимики и жеста. Его литературные опыты были менее известны, пока он не вошел весной 1980 года в неофициальный Клуб беллетристов и не принял участие в сборнике «Каталог», аналоге незадолго до этого разгромленного «Метрополя». Некоторые из его участников тут же были задержаны КГБ, другие, как Евг. Харитонов, оказались под угрозой репрессий. Наверняка это тоже стало причиной неожиданной кончины писателя на Пушкинской улице от сердечного приступа.

В книгу «Под домашним арестом» входят стихи, рассказы, пьесы, концептуальный роман, но читать ее можно как именно собрание стихотворений,- не подряд, а открывая как бы случайно, под настроение. Проза Харитонова неожиданна, нетрадиционна, - это какой-то захлебывающийся, почти внутренний монолог «подпольного» человека, безыскусно и пугливо ищущего выражения своих чувств, которые, как он знает, многие сочтут преступными. Речь даже не о политическом диссидентстве. В какой-то момент писатель осознает гомосексуальную направленность своих чувств, которым безнадежно и запутанно пытается дать форму выражения, голос, интонацию «не твари дрожащей, а право имеющей». Поверх социального и эротического изгойства накладывается еще и махровый антисемитизм провинциала, болезненно фиксирующего «еврейское засилье» в окружающей его столичной культурной среде. То есть Евгений Харитонов не даст скучать читателю, больно задевая собственной болезненностью слова и стиля.

Жизнь сложнее, чем кажется, и ее не спасти ни любовью, ни ненавистью. На презентации книги поэт Татьяна Щербина вспоминала, как за два дня до смерти всегда сдержанный и даже замкнутый в себе Харитонов вдруг стал говорить, что больше всего на свете хочет жить, просто жить. Рассказал про написанную только что пьесу «Дзинь», герой которой, стремясь оказаться в «Городке в табакерке», вдруг умирает в стиле то ли Хармса, то ли Кафки, но затем вдруг начинается обратный отсчет времени, он оживает, становится все моложе, все лучше, и дела у него начинают идти все лучше. И вообще он возьмет пьесу у машинистки и принесет ей, Тане, почитать. Так с этой пьесой в руках и умер посреди солнечной улицы. Дзинь.

Проза Евгения Харитонова, известная лишь друзьям и знатокам андеграундной литературы, оказалась особо востребованной в 90-е годы, когда русская литература, выйдя из-под глыб соцреализма, стала искать новые способы выражения старых страстей человеческих. Сегодня же, распространившись, как пожар по степи, по десяткам тысяч сетевых «живых журналов», новая проза.doc использует литературные находки Евг. Харитонова, даже подчас не догадываясь об этом. Теперь полный том его произведений, вышедших в издательстве «Глагол», позволит лучше представить прошлое и будущее российской словесности.