147. Новые ценности старых идеологов (Общая газета, 1994, №5)

Праздная тоска идеолога

по новым ценностям

В Россию интеллектуальная мода приходит с Запада. Так в первой половине XIX века ее потряс Гегель. Позже Дарвин вкупе с «позитивным знанием» родили обезьяну русского материализма. Наконец – Маркс, которого хватило всерьез и надолго.

Западная идея воплощала давнюю русскую мечту «быть как все», импортно и по-модному. Все, правда, получалось по-своему, провинциально. Да и сам отбор «модного» шел жестко. Привлекали, как правило, идеи тоталитарные, всеохватывающего рода. Русский мыслитель поневоле брал на себя функции русского самодержца. Страна пуста и безвидна, как мир до начала всевышней перестройки. Вот мыслитель и должен обустроить все снизу доверху. Гегелевская и ей подобные философские системы с их ответами на любые вопросы приходили здесь ко двору.

Конечно, на Западе они существовали среди многих других идей и философий – во взаимном компромиссном сосуществовании. Попадая на русскую почву, они приобретали отнюдь не товарный, уродливый вид одной и единственной панацеи. Пути ко спасению. Общей, объединяющей всех ценности: кто не с нами, тот против нас. Тем знаменем, под которым шли на штурм противника. Теория упрощалась до «руководства к действию», которое единственно и имело смысл. Поэтому, замечал Н. Бердяев: «Любили у нас лишь катехизисы, которые легко и просто применялись ко всякому случаю жизни. Но любовь к катехизисам и есть нелюбовь к самостоятельной мысли».

Падение коммунистической квази-идеи, крах противостояния двух систем вызвали у отечественных идеологов и их начальства познавательный зуд: что там за тайная истина у Плохишей и Буржуинов, которая сильнее нашей собственной?

Кинулись было на Ф. фон Хайека, Леви-Стросса, Дерриду, Хайдеггера и Гадамера – много их, а все не то. Больно мелки, сложны, непонятны народу, не несут в себе той интеллектуальной мощи, которая в звериной борьбе за идейное существование может сокрушить всех соперников и оппонентов и стать самой главной и определяющей идеологией. Тем самым народным Путем на свет истины. Идеей, объединяющей постсоветский народ.

Уж на что в этом смысле хорош был коммунизм. Но рухнул, а, стало быть, враг должен быть еще лучше, еще сильней. Так где же он?

Все мелко, тихо. Добропорядочно. Философия занята какими-то конкретными трудоемкими анализами. Гораздо ближе нашей бывшей кипучей комсомольской буче всякие маргинальные западные секты с их простыми и универсальными ответами на все вопросы жизни и смерти. Но сектам этим, как водится, имя легион, выбор чересчур уж велик, да и не годятся они для мощного идеологического обеспечения официальных правительственных программ. Где же они, эти Новые Ценности бесповоротно взятого «курса реформ»?

Так, по слухам, Горбачев нетерпеливо спрашивал взятых в свою команду профессоров: ну что-нибудь новенькое выдумали? Так Ельцин полагался на Бурбулиса, что тот сочинит что-нибудь на смену научному коммунизму. Так демократической общественности позарез нужно хоть что-то противопоставить тому бессмысленному набору слов и шовинистическому бреду, которым любой мало-мальски нахальный дуче опылит девственные народные мозги. Найдут ли? Что там на Западе, ау!..

Говорят о постмодернизме как о наиболее адекватном для нынешней западной демократии направлении мысли. А он как раз и заключается в сосуществовании всех мыслимых теорий, стилей, интуиций и идей, да еще на равных правах «текстов». Ну записались все сдуру в постмодернисты как некогда в добровольцы, а толку-то что?

Нам подай откровение. Исходные данные и результат. Так учебники петровского времени выходили с одним перечнем теорем и аксиом – без их доказательств. Для последних не было ни времени, ни нужды. Зачем, если начальство и так одобрило оные аксиомы?

Вот типичный российский ход мысли: вы предложите нам, что у вас есть, а мы и сами выберем, что годится для нашего народа, климата, традиций и желательного умонастроения!

Между тем, нынешняя западная умственная ситуация как раз и заключается в мозаичности и целостности. Как для желающих западного уровня жизни неплохо сначала обзавестись соответствующим набором привычек, стандартов поведения, отношения к труду, к себе и друг к другу, а затем уже обращаться к высокоразвитым технологиям и их плодам, а не наоборот, так и современная западная идеология основана на «первичном капиталистическом накоплении» множества составляющих ее идей.

Начать бы нам хотя бы с инвентаризации надуманного человечеством. Не сотворение духоподъемных лозунгов, умопомрачительных утопий и консолидирующих химер стоит на очереди, а долгий и кропотливый труд по открытию умственного мира, окружающего нас, по овладению первичными умственными навыками, так до сих пор в России и не привившимися. И большая критическая работа по самопознанию, по анализу всех наших идеологических тупиков и предрассудков.

Переведенные недавно на русский язык работы Карла Поппера посвящены опровержению излюбленных нами тоталитарных схем мышления.

««Капитализм», «социализм», коммунизм» - все это идеологические словечки, имеющие смысл для многих людей и не имеющие никакой связи с реальным миром», - пишет К. Поппер в предисловии, датированным 1993 годом, к русскому изданию «Нищеты историцизма».

Ни материалистического, ни идеалистического, никакого другого понимания истории нет, - утверждает философ. Предсказания о цели прогресса, поступательном движении истории, светлом и темном будущем – это все не более чем химерические конструкции идеологических манипуляторов, страшные словесные лвоушки.

Идее несложно овладеть массами. Вдохновленным ею массам несложно пойти на штурм неба. Но их ждет крах. Безумные опыты коммуно-фашизма в ХХ веке нуждаются в осмыслениях и оценке.

Постсоветское общество оказалось лишенным блаженного будущего. Идеологами это рассматривается в качестве вопиющего недостатка, деморализующего народные массы. «Мы должны показать, что ожидает людей вместо несостоявшегося коммунизма! Капитализм? Так и скажите людям, ради чего их заставляют приносить нынешние жертвы!»

Да ни ради чего. Нормальная жизнь или есть, или ее нет. Будущее непредставимо. Из строго логических оснований Поппер доказывает, что логическими средствами будущее предсказать нельзя. Все теоретические выкладки на сей счет – надувательство с нечистыми практическими целями.

Особенно полезен этот вывод для нас, в чьем сознании будущее гораздо предпочтительнее настоящего. Слишком уж настоящее непрезентабельно, гадко, непонятно. Вот будущее – другое дело: и вдохновительно, и подвигает на полезные дела. Не мы, так дети будут жить лучше!

Не будут, если мы не будем. Лишь из пристойного сегодня может возникнуть благополучное завтра. Может, лишение исторической перспективы для нас не беда, но обретение – в решении сегодняшних задач? «История заканчивается сегодня, - пишет К. Поппер в своем фундаментальном труде «Открытое общество и его враги». – Мы можем извлечь из нее уроки, однако, будущее – это вовсе не продолжение и не экстраполяция прошлого. Будущее еще не существует, и именно это обстоятельство налагает на нас огромную ответственность, так как мы можем влиять на будущее, можем приложить все силы, чтобы сделать его лучше».

Не безумные жертвы и надувательство идеологов про иллюзорные дивиденды при будущем «капитализме», а сегодняшняя ответственность, труд, обретение свободы и создание общественных институтов, гарантирующих права граждан открытого демократического общества, - вот, что нам нужно.