152. Интервью Анатолия Яковлева (Общая газета, 1994, №13)

Культура должна стать нашей религией

Интервью главного редактора журнала «Путь» Анатолия Яковлева

- Почему «Путь»? Откуда и куда? Продолжение бердяевского «Пути»?

- Да, если иметь в виду свободу от внефилософских ограничений. И нет, ибо какой смысл продолжать предприятие группы эмигрантов, вжившихся в новое окружение? Скорее – дорога из «пустого множества» советской философии в некое единое – Восточное и Западное – интеллектуальное пространство.

- Недавно в газете «Сегодня» появилась критическая статья, посвященная 4-му номеру вашего журнала. Рецензента привело в раздражение то, что печатный орган с названием «Путь» никуда не зовет, хотя, с его точки зрения, должен.

- Ничего не поделаешь: большевистские смысловые штампы еще долго будут бродить по страницам постсоветской прессы. Почему-то начисто забыто, что путь – одно из центральных понятий философии как в ее теоретической, так и практической части. Таков характер материалов, которые мы печатаем. Это тексты, которые позволяют увидеть сам процесс мышления.

- На какую мыслительную традицию ориентирован ваш журнал?

- На сегодняшний день это скорее западная философская мысль. Более серьезному погружению в восточные традиции без их вульгаризации мешает отсутствие основательной школы философов-востоковедов. Что касается русской философии, то ее «архивный» период закончился, осмыслительный же не начался. Не знаю, начнется ли. Русская религиозная философия постепенно превращается в некое подобие музея с профессионалами-специалистами, но не философами, а скорее музееведами. Были иллюзии, что вот сейчас, еще немного, и мы продолжим прерванную традицию русской мысли. Нет, не получается.

- Что нужно для возрождения отечественной философской традиции?

- Чудо. Должен появиться учитель или несколько учителей, которые будут работать с учениками, передавая, развивая, распространяя и рафинируя ими же создаваемую традицию. Насыщая ее элементами других традиций. Новая философия может существовать только в непосредственной живой коммуникации учителя и ученика. Именно в ней и возникают какие-то эмоциональные, доэмоциональные или вообще странные вещи, когда передача информации идет на уровне всего организма. Только в ситуации прямого учительства возможно возникновение и продолжение философской традиции. Сейчас этого нет и в помине, и непонятно, каким образом все это может появиться.

Поэтому мы видим свою задачу в работе на перспективу. Сегодня важно войти в смысл философской терминологии, освоить элементарные процедуры философского рассуждения. Важно также озаботиться тем, чтобы в библиотеках появились соответствующие книги, с которыми будут работать философы следующих поколений. Это кропотливая ежедневная работа, переводы, систематизация терминологии.

Скажем, у известного австралийского философа Джона Пассмора в 1964 году вышла книга под названием «Философское рассуждение». Про нее забыли, потому что после этого Пассмор написал «Сто лет философии», а затем и дополнение, посвященное самому последнему этапу в развитии философии. Весь мир пользуется этими работами как справочным пособием. А «Философское рассуждение» - исходный труд, из него вырос использованный впоследствии историко-философский аппарат. Аппарат философской работы – вот что сегодня важно.

Первоначально наша редакция предполагала работать, так сказать, предметно: обсуждать с философской точки зрения проблемы экологии, науки, религии, политики. Сегодня я прихожу к выводу, что все это достаточно бесполезно. Видимо, надо уходить в более элитарную сферу.

- Может быть, в поисках позитивных ценностей, новой идеологии обратиться, как всегда, на Запад?

- Не знаю. Думаю, что это не дело философии. Скорее – религиозной или квазирелигиозной практики. Философия свободна. Она может заявить о некоей ценности. Но следующим ее шагом будет рефлексия, сомнение: а координируется ли эта ценность с другими ценностями, а не придется ли изменить в этом случае всю иерархию ценностей и т.д. Религия в этом смысле более солидна, даже вальяжна. Идея новой идеологии – это ведь, в принципе, та же квазикоммунистическая, квазирелигиозная идея подъема и объединения «масс». Я вообще к рассуждениям о новой идеологии отношусь плохо. Скорее, поддерживаю идею конца идеологий.

- В условиях свободы слова роль идеологов взяли на себя газеты?

- Произошла парадоксальная вещь: свобода слова запутала все окончательно. Что такое «демократия»? Это поле совершенно стерто, уничтожено, осталось одно название, которое можно привесить к чему угодно. Заниматься его восстановлением? Тоже достаточно бессмысленно. Очередное определение ляжет в ряд ста других и еще больше затемнит суть дела. Как выйти из создавшегося положения дел. Очевидно, не газетным путем.

Необходимо вспомнить о строгости мышления. О рациональном рассуждении с его нормами и принципами. А это дело не газет, а книг и толстых журналов. Либо газеты, которая будет осторожно и квалифицированно относиться к экспертным и всевдоэкспертным оценкам. Сейчас в сфере оценок дозволено все. Все расплылось. И на культуру это производит губительное воздействие.

- В чем же выход?

- Лично для себя я принял концепцию теологии культуры немецкого философа и богослова Пауля Тиллиха. Сегодня мы должны преклониться перед культурой, культура должна стать нашей религией. Проблемы, связанные с сохранением, поддержанием культуры, и есть религиозные проблемы нашего времени. Необходима теология культуры как почитание культурных ценностей и преклонение перед ними.