164. Интеллигенты читают Борхеса (Общая газета, 1994, №24)

Интеллигенты читают Борхеса

По списку «Книжного обозрения» первое место среди бестселлеров второй месяц кряду удерживал трехтомник Хорхе Луиса Борхеса, выпущенный в Риге издательской фирмой «Полярис». Возглавляя список по разделу «Другая литература», он также лидировал и по «Списку интеллектуальных бестселлеров».

Отметим, что это наиболее полное собрание издававшихся на русском языке текстов знаменитого и весьма популярного в России аргентинского писателя. В трехтомник вошли рассказы разных лет, эссе, лекции, устные выступления, интервью, большой корпус стихотворений и даже «не собранное и не переиздававшееся». Понятно, что выход этого издания состоялся благодаря тщанию составителя, переводчика, автора предисловия и комментариев Б. Дубина.

За Борхесом прочно установилась репутация мудреца, книгочея, знатока литератур всех времен и народов, мастера игры с сюжетами, цитатами и именами всей мировой культуры. Имя Борхеса входит в обязательный джентльменский набор нынешнего интеллектуала. Сослаться на ту или иную новеллу Борхеса престижно для любого мыслителя. Его парадоксы о времени и вечности, о Боге и мгновенности бытия, излюбленные метафоры с зеркалами, снами, лабиринтами намертво входят в сознание читателя.

Почему? В чем секрет закрученных писателем детективных сюжетов? Рассказов из жизни аргентинских гаучо с их простейшей рифмой «любовь – кровь» и экзотикой ножа и страсти?

Всем снятся сны. Все время от времени глядят в зеркало. Каждый в конце концов знает, что умрет. Все это присутствует в новеллах Борхеса в виде неразгадываемой тайны.

О книгах Борхеса трудно рассказывать, настолько они входят внутрь читателя, как бы оказывающегося персонажем текста и раскруткой парадоксальной мысли. Рано или поздно перед читателем возникает вопрос, не снится ли он Борхесу как его потенциальный собеседник и не совсем достоверное соображение.

Борхес достигает особой ясности мысли, которая выдает в нем, скорее, коллекционера последней, нежели мыслителя. Но тем лучше читателю. Каждая мысль, как шпионка из мира иного, имеет свою легенду и, пересказывая их, Борхес завораживает.

Он берет мысли откуда может, чтобы передать их нам как наши собственные. Возможно ли большее искусство? После чего делает с нами, что хочет, рассказывая о Вавилонской библиотеке, о новом сочинителе «Дон-Кихота», написавшем совсем иную книгу, совпавшую слово в слово с прежней. Или шпионскую историю на тему бесконечной восточной мудрости. О злодействах и безвыходности. О вымышленном мире, ловушках и утрате.

Иногда понимаешь, что Борхес настолько безукоризненно мудр, что это можно только сочинить. Но ведь и жизнь слишком коротка, чтобы мнить достичь мудрости на самом деле. Имитация мудрости и есть подлинная мудрость смертного, если попытаться этим сомнительным парадоксом сымитировать самого Борхеса.

Знающий молчит, говорящий не знает. Говорящему тем более приятно то, чего он не знает, вычитать у Борхеса. Борхес достраивает наше знание до цивилизованного состояния. Мы не в силах прочитать все книги, которые прочитал Борхес, но мы в силах прочитать самого Борхеса. Вселенная мировых библиотек складывается наподобие матрешки в изящный трехтомник, который сгодится для беседы и для одиночества, для ума и для ужаса, для чтения и для полки, - он сгодится даже на то, чтобы оставить его потомству.

Борхесу бы понравилось это сравнение с неказистой на вид бесконечностью книжки, в которую можно войти, но из которой уже нельзя выйти: у борхесовского алфавита есть начало, но нет конца.