171. Рецензия на застольные разговоры Гитлера (Независимая газета 1994 23.7)

идеи и книги

ЗАКАТ РАССУДКА

Гитлер пришел в этот мир, чтобы изменить его.

(«Независимая газета» 23.07.1994)

Генри Пикер «Застольные разговоры Гитлера». Смоленск: «Русич», 1993.

Книга эта при своем появлении в 1951 году вызвала в Западной Европе настоящий шок. К тому времени сложилось приемлемое для всех воспоминание о Гитлере как «бесноватом ефрейторе», безумце и демагоге, непонятно как совратившем старую добрую цивилизованную Германию, ввергнувшем ее в историческую катастрофу. Загипнотизировал, видно, своей истерикой, демагогией, кривляньем дурного актеришки. Как мог такой моральный урод захватить власть в стране Гете и Гегеля, Баха и Бетховена!? Наваждение… Пришедший в себя с помощью союзников добрый, законопослушный, трудолюбивый народ Германии должен был сызнова начать цивилизованную жизнь, забыв кошмар двенадцати лет гитлеровского правления. Вернуться в европейскую цивилизацию после непонятно как случившегося затмения…

Опубликование этой книги разрушило складывающийся успокоительный стереотип Гитлера-безумца. Вытеснение страшное реальности в подсознательный миф не удалось. Застольные разговоры фюрера, записываемые без его ведома неким молодым человеком, «новым Эккерманом», показали Гитлера весьма нетривиальной личностью. Ни в коем случае не безумцем. Скорее, энциклопедистом, имевшим суждения по всем – как и положено государственному уму – отраслям знания, политики, общественных отношений. Суждения резкие, зачастую вызывающие симпатию своей разумностью и явно объединенные целостным конструктивным и преобразующим мир взглядом. Воистину «не для наслаждений пришел он в этот мир, но для того, чтобы его изменить», как говорил Гитлер сам о себе. Ему это удалось. Если мир после Гитлера останется таким, каким был до него, - плохо дело. Двадцатый век скоро заканчивается. Пора бы уже извлекать из него уроки.

Гитлер любил поговорить, тем более в узком кругу своих, прислушивающихся к каждому слову. Монологи его охватывали различные области жизни, начиная, например, с искусства, которому фюрер уделял огромное внимание в деле воспитания нации, и заканчивая, скажем, строительством дорог в осваиваемых восточных территориях или связью экологических проблем (вроде лесопосадок в Италии и Северной Африке) с возможным изменением климата и вытекающими из этого военными конфликтами лет через сто.

Несмотря на текущий 1942 год, непосредственно о военных действиях говорится немного. Скорее – о сопутствующих проблемах: о вранье еврейской пропаганды, о воспитательном значении того, что солдаты вермахта увидели реалии советского социализма; о своем самоощущении на фоне столетий мировой истории. Заодно следуют нагоняи за чрезмерно немецкое регламентирование всего и вся, за неверие в инициативу людей.

И снова проблемы культуры, оперного театра, музеев, строительства и архитектуры, естественно-научные проблемы, забота о немецкой нации, семье, женщине, здоровых детях.

Перед нами скорее ученый, чем политик. Точнее, политик, мечтающий и собирающийся устроить общество на действительно разумных, рациональных основаниях. Да, образование Гитлера сталкивалось с известными трудностями. Но указывать на ляпсусы, как это делает, торжествуя, комментатор, - занятие малопочтенное. Важна общая направленность мысли. А она, безусловно, рациональна. По сравнению со своими кремлевскими собратьями Гитлер просто бакалавр.

Когда-то о Гамлете, принце Датском, было замечено, что в его безумии есть логика. В случае Гитлера можно, скорее, заподозрить, что в его логике скрыто безумие. Но где?

Самое первое впечатление по прочтении «Разговоров» – это то, что Гитлер предвосхитил экологическое мышление. Здоровье нации, рациональное устройство окружающего мира, витальность воли и энергии как путь нации и государства к успеху, размножение данной популяции в ее жизненном пространстве как способ трансформации этого пространства… Нужно бесстрашие, говорит Гитлер, чтобы не скользить по поверхности, а заглянуть вглубь, не боясь, что Бог поразит тебя молнией. Конечно, он помнил, что население Германии составляет 70 миллионов человек. Но оптимально заселить восточные пространства должны 100 миллионов германцев. Таков наиболее рациональный алгоритм, воспринимаемый фюрером интуитивно, органично, то есть тоже экологически…

Что есть экология в своем развитии, как не теория и практика органичного разума? Одна же из его ступеней – племенной национальный разум. Это жизненная реальность, от которой никуда не деться.

Даже пресловутый еврейский вопрос – тоже часть общей экологии. «О том, что еврей, будучи паразитом, лучше всех на этой земле переносит любой климат и в отличие от немца способен акклиматизироваться как в Лапландии, так и в тропиках, не вспоминает ни один из тех, кто проливает крокодиловы слезы по каждому отправляемому на Восток (эвфемизм тщательно скрываемого Освенцима – И.Ш.) еврею».

Борьба с еврейством – это, по Гитлеру, борьба менее приспособленной популяции с более приспособленной. Не на жизнь, а на смерть, как и всякая биология. Иначе еврейская живучесть выдвинет своего Гитлера и покончит с менее приспособленным германством…

Пресловутая еврейская идефикс становится, как обычно, центром комбинирования различных идей. Прежде всего, это враждебный капитализм с его банковским капиталом, акционированием предприятий, свободными ценами и т.п. Ему сопутствует либерализм с так называемыми «демократическими ценностями». О свободе печати и коммунистической идеологии как типичном еврейском обмане и говорить не приходится.

Противопоставить им можно только традиционные национальные ценности, опирающиеся на сильное государство. Государство и есть лучшее орудие национальной воли к мироустройству, аккумулятор энергии масс, показатель исторической силы. Именно история сделала так, что поставила во главе национального государства Адольфа Гитлера, чтобы он реализовал историческую необходимость.

Разговоры Гитлера несистематичны. Скорее – симптоматичны. Он проговаривает давно обдуманное, любимое. Он пробует новые разработки. Идет за сиюминутными ассоциациями, за неожиданными воспоминаниями. Вот кончится война, и он обнародует свои мемуары, в которых все записано подробно. В Вавилонской библиотеке, как известно, хранится, по словам Воланда, и эта рукопись из числа тех, что не горят, хотя она и находилась в сбитом 21 апреля 1945 года самолете... Там прочтете.

Пока же лишь следы того текста с афоризмами: «Охотники – это масоны в зеленых костюмах»; «На восточных землях можно добиться цели, лишь действуя совершенно беспощадными методами а ля Сталин»; «не стоит переселять евреев в Сибирь, ибо при их способности приспосабливаться к любому климату они там только закалятся»; «Любая культура начинается со строительства дорог»; «Советы полностью превосходят нас в одном: в системе шпионажа, которую они весьма искусно сумели выдать за идейную борьбу»; «Курение – это месть краснокожих за то, что белые приучили их к спиртному и тем обрекли на вымирание». И снова: «При смешанных браках, постепенно, даже при незначительной доле еврейской крови, под влиянием открытых Менделем наследственных факторов на свет появится чистокровный еврей. Еврейская нация – самая жизнестойкая».

Все в этом мире можно и нужно устроить наилучшим образом. Тотальность истины и ее суждений исходит из тотальной системе логики, которая, в свою очередь, нуждается в тотальной силе власти, претворяющей логику в жизнь. Кто-то должен договорить до конца все здравые мысли, пришедшие человеку на ум. Ну, а если у него еще есть энергия, воля, последовательность и неограниченная возможность воплотить их в действительность…

Что есть идея Гитлера о создании кумира нации, вождя, как не идентификация любого здравомыслящего человека с разумным и справедливым верховным управителем? Разумность льстит гражданину, ибо есть его личное и гражданское достояние! Сбудется мечта Платона о власти философов, даже о власти одного Философа, о ноократии – власти разума…

А вот Советы не опирались на логику в своих планах на будущее. Скорее – на отсутствие логики, в чем, конечно, была своя сверхлогика, ибо такого эта страна, которой Сталин так и останется управлять после победы Гитлера… Такова эта страна, потому ей и нет места в будущей цивилизации. Вот у Гитлера как наследника европейской цивилизации – тотальность здравого смысла, экологии и рациональности. Поэтому фрагменты гитлерьянства можно встретить сегодня в различных популярных теориях, но он один использовал уникальную возможность свести все в единую лого-реальность.

«Новый порядок» – это порядок прежде всего. Устранение всякого хаоса, неразумного, нерационального устройства, но, конечно, без этого немецкого педантизма и перегибов. Порядок – в главном, и свобода человеческих удобств – в частности. Монументальная архитектура и скульптура, естественно-научные музеи, целые города классических искусств – все это постепенно преобразует человека в подлинно цивилизованное существо. Транспортное освоение окружающих Германию пространств задаст им цивилизационную меру. Строительство в Германии автострад навсегда объединит ее области в единое государство. Прекрасные новые дороги доделают то, что начал Лютер, создавший своим переводом Библии единый немецкий язык. И ни в коем случае никакого жесткого регламента, только вредящего делу и раздражающего людей.

Почему же так страшен и так притягателен этот государственный ум, обладающий абсолютной полнотой власти? Не убивал бы евреев, цыган и славян – вообще бы цены ему не было!..

Кому из нас на определенной ступени теоретического развития не приходило в голову вникнуть в детали мироустройства и приладить их друг к другу, управляя смыслами из тайного центра своего пребывания? То ли неудавшийся художник, то ли бог-творец, то ли закомплексованный инфантил – неважно, ибо это решившийся наконец на главное свое произведение сверхчеловек. Ты сам.

Вот они под рукой: платоновские «Законы», «Логика» Гегеля, история Рима и близлежащих цивилизаций, избранные партии Ботвинника, «Преступление и наказание», «Нравы насекомых», «Психопатология обыденной жизни»… Кто я, человек или тварь дрожащая? У кого-то ведь должен быть подлинно государственный ум, единый со всей природой, с ее законами!

Кавказ дает нефть, Украина – крапиву для пряжи. Тирольцев – в Крым. Кавказ может существовать лишь при строгой дисциплине, установлению которой надо поучиться у англичан.

Закон природы суров, но закон. Именно потому существо, отягощенное пороками и недостатками, но одолевшее сильнейшего и здорового, противоречит законам природы. Мы должны помочь сильнейшему. Есть бремя белого человека, арийца, овладевшего законами природы и разума, чтобы воздвигнуть на их основе новый порядок!

Умное обаяние тоталитаризма…

Вот и новый конец века сулит нам обостренный интерес ко всяким классификаторам и переустройщикам рода человеческого, природы, миллионов двуногой твари ради наконец-то разумной жизни, которая снизойдет к нам в новом тысячелетии!..

Главную ненависть Гитлера, помимо евреев, вызывают церковники. У этой набожности нет другой духовной основы, кроме Библии с ее чисто еврейским шарлатанством. Надо строить больше обсерваторий, чтобы расширить кругозор народа и тем отвлечь его от религиозных безумств. Хороши сцены распятия Христа для наглядной демонстрации еврейской угрозы, но не более того… Христианство явно выходит за пределы того природно-экологического порядка, который собирается обустроить любой вождь любого народа. Безумствами не от мира сего, воспринимаемыми всерьез, хотсьтане искажают любую прямую и общепонятную перспективу.

Не случайно именно от людей верующих («кого черноризцы настроили против него в своих исповедальнях»), а не от «буржуа и коммунистов» ждет Гитлер покушений на себя, когда играет перед слушателями в майн-ридовского следопыта среди враждебных апачей. Этих христиан тотальностями рассудка, здравого смысла, исторической и природной необходимости не проймешь. Про евреев не скажу, но христиане так и прут из истории. Особенно той, что обустраивается на разумных государственно-органичных началах…

Одновременно с переводом «Застольных разговоров Гитлера» на русском языке появились «Письма из тюрьмы» Дитриха Бонхеффера, в которых известный немецкий богослов (повешенный соотечественниками за месяц до окончания войны в концлагере Флоссенбюрг) размышляет о том, что может и должен делать верующий христианин в тотально враждебном ему мире. Но об этом надо говорить отдельно.

Возвращаясь же к «Разговорам», оценим эту книгу как страшную. Страшную не безумием и ужасом, дышащими в ней, а страшную своей нормальностью, логичностью высказываемых суждений, заразительностью угадываемой за ними системы. Страшную своим затекстовым содержанием – небывалой возможностью воплощения этих идей в жизнь.

Какой урок преподан человечеству веком, в котором тотальный рассудок и тотальное безрассудство сошлись, не оставив место человеку? Не знаю. Лучше помолчим.