278. Рецензия на книгу Парщикова (Общая газета, 1996, №3)

Обнуление языка

Книга поэта Алексея Парщикова «Cyrillic light» открыла серию книг журнала «Золотой век» (М., 1995 г., тираж 1001 экз.). Еще несколько лет назад выход ее стал бы сенсацией. Алексей Парщиков вместе с Иваном Ждановым, Александром Еременко и еще несколькими поэтами входил в «школу московского метаметафоризма», и многие ждали, что они вот-вот станут знаменем поэтического поколения, которое придет на смену Вознесенскому, Евтушенко, Ахмадулиной, Окуджаве… Увы, не получилось. Потому что, что поэтическая кишка (или аорта) оказалась тонка, потому ли, что времена не терпят повторений, и у каждого своя судьба? «Ответ унижает постановку вопроса» (здесь и далее цитаты из текстов Парщикова).

В любом случае история Парщикова поучительна. Известность его шла впереди стихов. Публиковали до смешного мало, говорили и цитировали до великого много. Нужда в вывернутом классике едва не родила классика. Литинститут окончить – кому ума недоставало? Вы извольте стать магистром калифорнийской славистики! На волне успеха и на закате перестройки – грант в Стэнфордский университет. Парщиков – как все, но по-своему, - выпадает из времени и места. Теперь он снова ощутим лишь угасающим слухом своего отсутствия в России.

Парщиков становится «международным поэтом», выпадая из русской семантики, то ли обогащая ее, то ли сводя на нет («мы выпили за сотворение мира за плечами Джоконды в гористой сини обозревая из ненаселенного пункта гибель бегущую волоском визира неукоснительного»). Его стихи переведены на пятнадцать языков, в нынешнем году его книга «Медный купорос» вышла на английском. Своими переводами американских поэтов он достигает того, что его собственные стихи становятся переводами с некоего общего постмодернистского поэтического языка. («Рюмку с красным вином я поставил в тень от моей головы и выключил за спиной бра. Почернел вавилонский отель. Шел пятый век утра»). Утрачены меты метафор. Несфокусированное сознание разбегающейся – на запад! – вселенной имеет свой язык, но наш читатель находится по другую его сторону, откуда он кажется мнимым, приближающимся к бесконечности нуля.

Скажем и о другом. В нынешние времена бесстыдства публичного исполнения любых стихов стихи Парщикова вполне можно читать вслух именно потому, что они – не стихи. Между автором и читателем возникает целомудренная препона взаимонепонимания, четка названная «сферой референции» или самочтения. Дружище Пишичитай, ты наконец-то свободен! Мы и не заметили, как перестали рифмоваться по-старому – скопом. В эпоху инфляции отечественной души и иллюзий смысла Алексей Парщиков избрал международный, валютно-конвертируемый стих и, конечно, тоже проиграл. Дешевеет и то, и другое – и даже в одних и тех же координатах. («Я прекращен. Я – медь и мель. В чуланах Солнечной системы висит с пробоинами в шлеме моя казенная модель»). А «сириллик лайт» - это название шрифта в персональном парщиковском компьютере «макинтош классик». Всего лишь шрифта. Из теории вероятности известно, что даже бесконечным перебором слов и значений поэзии не достичь.