298. Интервью с Доценко и статья о нем (Огонек, 1996, №11)

Успех по имени Бешеный

Первая серия «В чем дело?»

Самый популярный писатель в России сегодня – не Нагибин, Битов или Лев Толстой со Жванецким. Самый популярный (или один из самых) – Виктор Доценко, автор серии романов о бывшем «афганце» Савелии Говоркове-Бешеном. За три года суммарный тираж его боевиков превысил два с половиной миллиона экземпляров. В апреле к 50-летию писателя выходит «Золото Бешеного» - шестой роман, пробным тиражом 350 тысяч экземпляров с одновременной допечаткой предыдущих книг. Затем в том же издательстве «Вагриус» выйдет полное семитомное собрание сочинений В. Доценко. Книги его постоянно занимают верхние строчки в списках отечественных бестселлеров. Последние месяцы «Бешеный» возглавил списки русских бестселлеров в Израиле. К выяснению причин столь ошеломляющего успеха уже подключаются психологи и социологи маскультуры. В чем дело, когда интерес к литературе в нашей стране вроде бы откровенно падает?.. Что за литература сегодня нужна народу?..

Вторая серия «Легенда Бешеного».

Тесть свел его со старыми чекистами

Автору авантюрных романов не повредит и биографию иметь авантюрную. Виктор Николаевич Доценко родился 12 апреля 1946 года в Омске. Мать работала буфетчицей в кинотеатре, и с детства на всю жизнь он полюбил «важнейшее из искусств». После школы приехал завоевывать Москву, учился на экономическом в МГУ, занимался десятиборьем, мастер спорта. На четвертом курсе поехал на универсиаду в Болгарию, где был приглашен сниматься в шестисерийном фильме «про индейцев». Пока шли съемки, женился на болгарке, учился в Софии, но потом развелся и вернулся в Союз. Поступил во ВГИК, писал сценарии, работал ассистентом режиссера, в том числе на съемках «Экипажа» А. Митты. Снял документальный фильм «Рядом с Лениным», об отце своей новой жены, генерале КГБ. Тесть же свел его со многими старыми чекистами и чинами МВД, чьи рассказы легли в основу его романов. Как журналист отправился под чужим именем на полгода в Афганистан, но на 23-й день был сбит в вертолете и вернулся в Москву. Пытался пробить первый вариант романа о Бешеном, но, по его мнению, подошел чересчур близко к тайнам транспортировки пустых гробов из Афгана. После отказала сотрудничать с КГБ обвинен в 1983 году в попытке изнасилования и осужден на шесть лет. Отсидел пять, реабилитирован. Дополнив спасенный у матери в Омске единственный экземпляр романа лично пережитыми лагерными сценами, предлагал его десятку издательств. Те, одобрив, так и не смогли напечатать. Переделав роман в сценарий и найдя деньги на съемку, предложил его «Мосфильму», где и сняли боевик «По прозвищу Зверь». Написав продолжение – «Тридцатого уничтожить», снял его уже сам. Тем временем на Доценко вышло издательство «Вагриус», найдя в нем «своего» автора.

Третья серия «Допрос».

Доценко: «Я не люблю русскую литературу!»

- Что для вас как писателя означает сочинять роман на заказ?

- Я не думаю, что слово «заказ» тут уместно. Как человек и автор настолько вхожу в своего героя, что он меня уже не выпускает.

- Как долго вы пишете роман?

- Могу честно сказать, что я самый быстрый писатель в мире. Вы назовете какого-нибудь Сименона, но у него был штат помощников в несколько десятков человек. Он только приводил их разработки в единое целое. Любой мастер западного бестселлера – это целая фабрика. Понятно, они могут каждый месяц выдавать по книге. А я работаю сам. Больше всего времени уходит на мозговую атаку. Пишу без черновиков. Страниц десять в день. Роман – за полтора-два месяца. Потом он несколько дней вылеживается. Потом я его перечитываю. Со стороны. Как чужой.

- И интересно?

- Захватывает. Главное, чтобы было напряжение. Чтобы читатель книгу проглотил. Если вдруг я виду, что где-то действие провисает, я добавляю динамики.

- А что именно интересно?

- То же, что и любому читателю: как автору удалось все это так завернуть да еще в конце концов и выпутаться. Раньше я печатал на машинке. Пишу, пишу, потом вдруг вспоминаю, что у меня в романе было совсем другое. Не сходится. По лености характера переписывать не хочется. Начинаешь изобретать, как из этого положения выкрутиться, чтобы не переделывать. Это мне дало такую технику, что я теперь могу выкарабкаться из любой ситуации. Для меня нет ничего невозможного.

- Но есть более традиционная литература?

- Я воспитан на Эдгаре По, Конан-Дойле, Лондоне, Диккенсе, Лрайзере. Я не боюсь сказать, что не люблю русскую литературу. Не люблю Толстого. Не люблю долго и нудно добираться, когда хоть что-то начнет происходить. Ну – вот, вот… нет, опять ничего. Одни разговоры, как в «Русском лесе». Я же стараюсь своего героя окунуть в экстремальную ситуацию. Именно тогда возникает яркая жизнь.

- А кто ваш читатель?

- Мой сын, которому шесть лет, в восторге от моего Савелия Говоркова. Могу показать восхищенное письмо 90-летней грузинки, живущей в Сибири. На одной из презентаций встала женщина за семьдесят, которая, оказалось, двадцать лет работала врачом в лагерях. Если бы, говорит, я в то время прочитала ваш «Срок для Бешеного», это было бы сильнее «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына. Или передача «Иванов, Петров, Сидоров». Там бомжа спросили, читает ли он что-нибудь? Он говорит: «Нет, конечно». – «А вот же у вас книга!» - «Да нет, - говорит, - это «Срок для Бешеного», Это мы скинулись и купили», - «А чем же она вам нравится?» - «А там правда написана!»

- Но у вас ведь герой супермен, а не реальный человек?

- Он обычный щупленький паренек. Но он внутренне силен! Он может то, чего никто не может! Мой герой обладает редким ударом, пробивающим человеческое тело. Такие удары существуют – в карате, в ушу. Но Учитель научит Савелия сделать так, что он может после этого закрыть рану. Тибетская медицина говорит, это возможно. То есть в отдельно взятых частях – правда, а все вместе – вымысел. Меня спрашивают: «Это что, сказка?» Да, сказка. «То, что ты пишешь, происходит на самом деле?» Да, происходит. В этом и заключается, извините за нескромность, мастерство, чтобы каждый нашел в моих книгах что-то для себя. Любишь развлекательное чтение – найдешь. Любишь философские размышления – пожалуйста. Мистику – сколько хотите. Любовь, лирику, секс – ради бога. Я стараюсь достучаться до любого читателя, чтобы ему было интересно.

- Вы пишете по схеме?

- Наоборот! Ни одна моя книга не повторяется! «Срок для Бешеного» - чисто тюремный роман. «Тридцатого уничтожить» - чистый боевик. «Возвращение Бешеного» - подпольный тотализатор и кикбоксинг – полуспортивный, остросюжетный роман. «Месть Бешеного» - сатира на нынешние секретные «приватизированные зоны». Теперь выходит «Золото Бешеного» - когда Савелию достается счет из швейцарского банка на два миллиарда долларов «партийных денег».

- Редакторы пытаются вас править?

- После первой книги были какие-то попытки. Я их отклонил. С тех пор мой стиль не трогают. Уже появилось «доценковедение», уже пишут «под Доценко», пишут пародии. Заинтересовались критики, социологи… Да, у меня, у Доценко, свой язык.

Сейчас настолько быстрая жизнь, что по-старому писать можно, конечно, но никто читать не будет. Сейчас все торопятся – жить, богатеть, любить, расставаться. Все наспех. К сожалению. Но такова жизнь. Писать как Гоголь – уже не станут читать.

- А сколько вы зарабатываете?

- Мой директор сказал, что хочет подвести меня к тому, чтобы я с каждого первого тиража мог купить себе квартиру.

Я живу в коммуналке. Все обращения к Лужкову, к помощникам президента, которому я лично подарил свою книгу, ничего не дали. Все вязнет в исполнителях. Однажды я принимал американских коллег – режиссеров. Угостил их в «Метрополе», довольны. Давай, говорят, поедем к тебе. А у меня тогда еще и ремонт был. А почему, думаю, нет? Пусть посмотрят. Они приехали, думали, я их разыгрываю. Ничего себе, говорят, как к вам ваша страна относится!..

- Вы пишете из-за денег?

- Нет. Я даже не знаю, сколько мне там идет. Я почти не выхожу на улицу. Не хожу по магазинам. Когда мне что-то надо, я звоню в издательство, и они мне это привозят. Мне неинтересно то, что происходит у нас в стране за окном. Более того, иногда даже страшно.

Четвертая серия «Приговор»

Какие книжки нам нужны?

Один из моих пишущих приятелей, прочитав Доценко, заявил, что если такое возможно, то литературой больше нет смысла заниматься. Зачем, если людям вполне достаточно этого потока непереваренного сознания?..

Анализ стиля Доценко приводит скорее к негативным характеристикам. Никакой иронии, игры, усложненности. Все предельно серьезно и примитивно. Первые попавшиеся слова, реакции, желания. («Майкл был вне себя от бешенства. Погиб молодой и талантливый сотрудник. Сколько будет еще жертв, если не уничтожить эту гадину? Но как добраться до Рассказова, если он живет в другой стране? Как он сумел вычислить Анатоля-Мэтьюза? Ведь все шло как по маслу»)

Как по маслу идет и чтение. Доценко достигает виртуозности в сложении текста простого, как мычание, как «тисканье рОмана» на зоне для пахана. Язык стремится к нулю, к полубессознательному отправлению организма. Он абсолютно не мешает следить за действием, которого от этого становится как бы еще стремительней. Но и сюжет не требует никаких мотивировок, кроме простейших. Действие может в любой момент перенестись в любое место, эпизод оборваться, о смерти только что полного сил персонажа автор сообщит дополнительно.

Эти боевики нелепо сравнивать с классическими детективами Сименона, Агаты Кристи, Честертона. На тех книгах читатель мог учиться логике более высокого порядка, нежели обыденная. Единое действие, расставив ловушки, мнимости и тупики, делало неожиданное сальто-мортале, принося то ли умственное, то ли эстетическое наслаждение неожиданностью. Чтобы радоваться нарушению простейшего силлогизма, человек должен был знать, что это такое.

Напротив, книги Доценко – это порождение и продолжение нашего абсурда. Это сон, морок, в котором ничего нельзя предугадать, но ничто тебя и не удивит. Ну, конечно, думаешь ты… так я и знал… Логическое развитие сюжета заменяется бесконечным набором клипов – дурь без начала и конца… напитался и отвалил.

Сегодня наши советские вывихи вправляются на новое место. Читатель, выпав из идеологическое резервации, впал в естественность заторможенного развития, в припозднившееся детство. Ему и книжки нужны соответствующие. Написанные большими буквами, простыми словами, удерживающими рассеянное сознание. Это нормально. Кто-то так и задержится в приготовительном классе простейших кайфов. Кто-то, усвоив грамоту, шагнет к другим книгам, к более тонким удовольствиям. В. Н. Доценко угадал сегодняшнего читателя, а читатель угадал его.

Говорят, всякий массовый писатель – это какая-то патология его современников. Если это так, то нужно переболеть.

Говорят, в Америке в книжных магазинах есть огромные, до отказа набитые полки fiction – сотни модных или просто свежих авторов. Есть небольшой развал literature, где можно найти Сэлинджера со товарищи. И отдельный шкафчик classics, где еще при жизни обосновался Бродский. У всех – свое место. Никому не обидно.

Исполнение приговора

«Стэн вдруг всем своим нутром почувствовал, что этот разговор не закончится мирным исходом, но почувствовал слишком поздно: выстрел Рассказова оборвал его жизнь… Большой Стэн так и не понял, что эта боль была вызвана пулей тридцать восьмого калибра».