318. Интервью с Генсеком Совета Европы Д. Таршисом (ОГ, 1996, №16)

Генсек Совета Европы говорит по-русски

Тихо и незаметно в Россию приехал Генеральный секретарь Совета Европы господин Таршис. Приехал, минуя Москву. Сначала из Эстонии в Псков, а затем – в малюсенький Кривск Псковской области, где выступил с докладом «Совет Европы и Россия» на региональном семинаре Московской школы политических исследований. Причем доклад был прочитан им, к изумлению собравшихся… на великолепном русском языке. Хороший повод для интервью. Генеральный секретарь Совета Европы Даниэль Таршис отвечает на вопросы корреспондента «Общей газеты» Игоря Шевелева.

- Откуда вы так хорошо знаете русский?

- Я немного учился русскому языку у себя в Швеции, в Стокгольме, потом в течение полугода стажировался в Ленинградском университете. Но это уже было более четверти века тому назад.

- Вы занимались русской историей?

- Я занимался историей политических идей в России дореволюционного периода. А когда был профессором Упсальского университета, изучал Восточную Европу и Советский Союз, был «советологом». Исчезнувшая ныне дисциплина.

- Не тяжело свободному ученому заниматься политикой?

- Ну, во-первых, я хотя и являюсь профессором Стокгольмского университета, последние пятнадцать лет был депутатом шведского парламента. Сейчас у меня пятилетний мандат – до 1999 года – в Совете Европы. Во-вторых, сейчас самый интересный период развития Совета Европы, время его расширения, время борьбы за демократию и права человека. Поэтому, мне кажется, это главный фронт нынешней политики.

- Как профессор русской истории и действующий политик как бы вы оценили перспективы вхождения России в Европу?

- Я не детерминист, я не считаю, что что-то уже предначертано заранее и навсегда. Сейчас у России есть огромные возможности построить прочную демократию. Конечно, в настоящее время здесь преобладают ностальгические тенденции. Это естественно, особенно в сложной экономической ситуации. Но я думаю, что возвращение тоталитаризма при нынешнем мировом уровне технологии, особенно в сфере информации, совершенно невозможно. Сталинизм имел своей предпосылкой совершенно иной уровень развития технологии. Конечно, процесс не завершен, но разным российским фракциям, группировкам и политическим силам будет необходимо строить контакты с партнерами в других странах. Даже если эти силы будут называть себя коммунистическими.

- Но российские коммунисты не только и даже не столько в Москве. Сейчас вы пересекли границу России и Эстонии. Даже в советское время между ними была очевидная разница в уровне жизни…

- Разница всегда есть и между странами, и между городом и деревней, и между разными частями одной страны. Надо расширять влияние более развитых частей страны на менее развитые.

- Почему вы специально приехали именно на семинар Московской школы политических исследований, проводимый в Псковской области?

- У нас в Совете Европы уже с 1992 года существуют контакты с этой Школой, и мы питаем глубокое уважение к ее работе. Начавшись как личная инициатива ее директора Елены Немировской, она сегодня поддерживается очень многими компетентными лицами российской политической интеллектуальной жизни. Устраиваемые ею дискуссии чрезвычайно важны.

- Тем более, когда они выходят из Москвы в провинцию, в регионы?

- Конечно, ведь тут неясна и финансовая база федерализма, и место самоуправления в общей государственной системе. Есть «рамочный закон» на федеральном уровне, но региональных законов о местном самоуправлении пока еще очень мало. Для Совета Европы именно этот аспект демократии архиважен. Мы всемерно поддерживаем прочные и стабильные местные органы самоуправления.

- А Совет Европы – сильная, богатая организация?

- Вы знаете, с нашим годовым бюджетом Европейский Союз просуществовал бы… 13 часов. Мы – организация, существующая для обмена опытом, для разработки конвенций, стандартов политической жизни, контроля над их реализацией, для образования, экспертизы, консультаций и тому подобного. Мы никого не можем финансировать. Но имея и своих экспертов, и связи с академическими и государственными экспертами, мы можем посылать их в различные регионы для анализа ситуации, для организации дискуссий и обсуждений по различным вопросам, для помощи и советов. А конкретные решения всегда остаются, конечно, за данным государством.

- Какой была тема вашей научной диссертации?

- О-о, это было уже очень давно. Это была «Теория об отмирании государства».

- Вы были «левым интеллектуалом»?

- Нет, как депутат шведского парламента, я принадлежал к левобуржуазной либеральной партии. Но социалистом никогда не был. Хотя в диссертации я исследовал и марксизм.

- То, чем занимается Совет Европы, не является практическим воплощением идей об отмирании государства?

- Нет, я так не думаю. По-моему, сейчас отмирания государств не происходит. Если, конечно, не говорить об отмирании Советского Союза