378. О Букере (ОГ, 1996, №50)

Букерброд не лезет в рот

Был у меня знакомый, выпускавший в перестроечные годы свой журнал. Денег у него водилось меньше, чем честолюбия, и гонораров авторам он не платил. Зато раз в год устраивал пышное вручение некоторым из них – премий. Занимал малый зал ЦДЛ, созывал журналистов, телевидение, называл премии – Набоковская, Сахаровская, Солженицынская, Горбачевско-Ельцинская (в зависимости от главного лица защищаемой демократии). Объявлял умопомрачительные тогда цифры – 200 долларов, 500 долларов, 1000 долларов, 3000 долларов и так далее. Поговаривали, что независимо от номинала премия выдавалась всегда ровно такая, чтобы хватило на послепремиальный банкет здесь же в ЦДЛ. А поскольку вручалась она только личным друзьям, те и «не возникали»: шум и слава делились на всех поровну.

Почему эта древняя история вспомнилась мне в наши времена премиального извержения? Конечно, не потому, чтобы не верил, что объявленная сумма цент в цент соответствует реальной. Состоятельных меценатов сегодня хоть Международным валютным фондом ешь! Нет, сходны все эти нынешние роскошные премии какой-то своей – компенсацией. Писателей как бы утешают за недополученную прежде славу и за нехватку сегодняшних читателей. Художников – за отсутствие зрителей и покупателей. Режиссеров – за то, что люди перестали в кино и в театры ходить. А чаще всего сами спонсоры компенсируют себе что-то такое неутоленное, что с этим не справиться, даже повесив на шею гирлянду из самых громких и известных персон.

Знаменитой английской литературной премии Букера это вроде бы никак не касается. Британский поставщик продовольствия, оправдывающий свою книжную фамилию, если и влип в нашу историю, так из чистой благотворительности. Лауреат Букера-96 московский литератор Андрей Сергеев сказал в своей торжественной речи, что прежние «Буккеры» давались в строгом соответствии с иерархией Союза писателей, и только нынешнее жюри выбрало в финалисты писателей вне рангов, а насчет победителя ему вообще нечего сказать.

Нечего сказать насчет победителя и большинству читающей публики: он ей совершенно неизвестен. Конечно, начитанность вещь относительная. Может, и предыдущие лауреатские произведения мало кто читал, но хотя бы имена Окуджавы, Маканина, Владимова едва ли кто не слышал. А тут – нет.

Вроде бы ничего страшного. Андрей Сергеев – переводчик стихов Т. С. Элиота, друг Иосифа Бродского, автор тончайшей прозы. Книга «Альбом для марок», за которую он получил премию, - воспоминания. Жанр популярнейший, итоги подводят сегодня все бывшие советские люди. На то и конец века – «конец прекрасной эпохи». Но у Сергеева воспоминания доведены до какой-то микроскопической точности. Словно в лупу он разглядывает документы родителей, найденные за шкафом, вещи и запахи прошедшего времени, еду и песни тех лет, шутки и словечки. Я писал рецензию на «Альбом для марок» (см. ОГ, №41, 1995г.), но глупо советовать читателю искать теперь эту публикацию в прошлогодней подписке, как, впрочем, и те номера малотиражного журнала «Дружба народов» за 1995 год, где была напечатана сама проза Андрея Сергеева. А где ее еще найти? В том все и дело.

Большие литературные премии даются для оживления интереса публики к хорошей литературе, для публикации книг-лауреатов массовыми тиражами. Престижная премия – специальный рекламный ход, рассчитанный на ходкую продажу литтовара.

Везде, но не у нас. В России специальных изданий букеровских лауреатов не было и не будет. Массовая книга прозы Андрея Сергеева – вещь несусветная. Премия превращена в «искусство для искусства», во внутреннее дело награждающих и награждаемых. Компенсацией за что-то свое личное, к читателю отношения не имеющее.

В прошлом году неудовлетворение «Букером» привело к учреждению «Независимой газетой» альтернативной премии – «Антибукера». Газета имела несколько дней в запасе, чтобы превзойти конкурента. Вначале, по слухам, выдвигались такие имена, которые ну совсем уж никто не слышал, даже в самой редакции «НГ». Окончательный вариант все же смягчили. В качестве лучшего поэта был отмечен Сергей Гандлевский за книгу «Праздник». Он же, кстати, получил и «малого Букера», но уже за прозу – повесть «Трепанация черепа» - «лучший дебют в области художественной литературы». Поскольку «дебютант» уже имел до того несколько поэтических книг, остается предположить, что они к «художественной литературе» отношения не имели.

Несуразицы и алогизма в этих премиях не меньше, чем в остальной нашей жизни. Разобраться в них – себе дороже. Но вернемся к «Антибукеру». В качестве лучшего прозаика отмечен Дмитрий Бакин за книгу «Страна происхождения» (рецензия на нее также была в «ОГ»). Об авторе известно, что ему чуть больше тридцати, и он работает в автопарке. В области драматургии премию получил двадцатилетний Иван Савельев за пьесу «Путешествие на краю» (без комментариев).

Нелепица продолжилась в телепрограмме «Намедни», которая, решив представить победителя «Антибукера», назвала в качестве такового писателя Виктора Пелевина – фигуру загадочную (его почти никто не видел) и становящуюся все более популярной. Пелевин действительно был объявлен «писателем года», но… журналом «Огонек». На чествование он, впрочем, не увился, сказав по телефону, что вместо приглашения ожидал, что ему привезут обещанный миллион рублей.

Программу «Намедни» можно понять. Глядя на сегодняшних лауреатов, лучше демонстрировать зрителям писателя-невидимку. Звериное лицо советской литературы ушло в небытие. В виртуальное (извините за выражение) лицо литературы новой надо еще до-о-олго всматриваться…