442. Рецензия на мемуары Шпеера (ОБщая газета, 1997, №40)

Последняя любовь Гитлера

Альберт Шпеер. Воспоминания. – Смоленск: «Русич», М.: Прогресс, 1997, 696 стр.

В аннотации эта книга названа одним из самых поучительных документов ХХ века. Не только политическим, но и личным документом. Здесь нет преувеличения. Альберт Шпеер (1906-1981) – один из ближайших к Гитлеру людей. Как архитектор он был призван осуществить мечты фюрера об имперском стиле тысячелетнего рейха. Как министр военной промышленности в 1942 – 1945 годах был судим в Нюрнберге с главнейшими нацистскими преступниками. Этот весьма незаурядный человек – умный, талантливый, интеллигентный – пытается в мемуарах дать себе отчет о причине соучастия в деятельности преступнейшего из режимов.

Главным для себя он считает личные отношения с Гитлером. Увидев впервые его выступление перед студентами, Шпеер был поражен тем же, что поразило бы в Гитлере и нас: полным несовпадением с пропагандистским образом. Никакой истерики, криков, размахивания руками – ладный синий костюм, буржуазные манеры, разумная, сдержанная речь. Тихим, даже робким поначалу голосом Гитлер искренне делился своими взглядами на будущее. Дальнейшее впечатление от «силы убеждения, своеобразной магии отнюдь не благозвучного голоса» только усиливалось, одновременно сбивая с толку и завораживая.

Талантливый молодой архитектор, быстро и квалифицированно выполнивший заказы на оформление партийных митингов и шествий, попадается на глаза фюреру и – раз и навсегда завоевывает его безграничное доверие. Гитлер считал себя неудавшимся архитектором и убедил Шпеера, что политика для него – лишь другое средство перестройки мира. Нередко по ночам вычерчивая профессиональные проекты – триумфальные арки, дворцы, стадионы, планы городов, в Шпеере фюрер увидел свое «второе я». Тот, достаточно молодой человек, должен был завершить после смерти Гитлера задуманные им проекты. Так объясняет сам Шпеер причину многолетней симпатии к нему Гитлера. Они нуждались друг в друга. Гитлер заряжал архитектора энергией, строя невероятные планы на будущее, бросая к его ногам несметные материальные ресурсы. А Шпеер точно и талантливо реализовывал идеи фюрера по созданию стиля эпохи.

Показательно, что учился Шпеер прямо противоположным принципам в архитектуре – минимализму выразительных средств и материальных расходов, свойственному искусству 20-х годов. Встретившись с Гитлером, он перешел к гигантизму и сверхроскоши имперского стиля. Отец Шпеера, сам архитектор, посмотрев работы своего знаменитого сына, только пожал плечами: «Безумие, да и только». Эти здания должны были воплотить культ империи. «Мне это нужно не для себя, - говорил Гитлер своему архитектору. – Мои преемники будут настолько ничтожны, что без такого размаха атрибутов своей власти они просто у этой власти не удержатся».

Внутренний объем Купольного дворца в Берлине, который являлся идефикс Гитлера, должен был в 17 раз превзойти объем св. Петра в Риме! Гитлера страшно раздосадовали планы строительства в Москве еще более гигантского 300-метрового Дворца Советов, увенчанного циклопической фигурой Ленина. Может, подсознательной причиной войны со Сталиным был военный ответ на архитектурное поражение в борьбе мегаломанов? Но в планах был еще и «Дворец Гитлера», который вместе с садами должен был занимать в центре Берлина площадь в два миллиона квадратных метров. И полная перестройка Берлина под «столицу мира» с огромной Парадной улицей в 120 метров шириной. Интересно, что осенью 1939 года архитектурные проекты Шпеера были выставлены в Кремле и вызвали одобрение Сталина, несомненно повлияв на архитектурный стиль советской Москвы. Даже через несколько десятилетий построенное на Кузнецком мосту здание КГБ сохраняет черты имперской канцелярии.

Мастерская Шпеера сделала макет будущего Берлина в масштабе 1:1000. Разглядывая его, Гитлер радовался как ребенок. Шпеер, «архитектурная тень вождя», оставался молчалив. «Да знаете, что вы такое? – воскликнул один из сотрудников. – Вы несчастная любовь Гитлера!» Может, и так. Недаром, прощаясь, Гитлер любил в шутку говорить: «Хайль, Шпеер!»

Однако имперская игра в «большие кубики» предполагала военную борьбу за мировое господство, хотя будущую кампании в России Гитлер поначалу расценивал не более чем как «штабную игру». Реальность оказалась более суровой. Строительство «столицы мира» пришлось постепенно отложить. Верность же и исполнительность Шпеера привели его в критический момент зимы 1942 года на ключевой пост министра вооружений. Сам Шпеер скромно замечает, что Гитлер, будучи сам дилетантом, любил назначать дилетантов и на различные должности. Но в данном случае Гитлер не ошибся. Шпеер оказался прекрасным организатором, реформатором-«технократом», не обращавшим внимания на «роль партии» и национал-социалистическую доктрину. Английские газеты писали во время войны о Шпеере как о самом важном лице Германии, осуществившем «революцию управляющих».

К 1944 году долгие безоблачные отношения между Гитлером и Шпеером омрачились. То ли грядущее поражение было тому причиной, то ли покушение «умников и аристократов» на Гитлера. После него Гитлер заявил, что понял наконец, почему Сталин расстрелял Тухачевского и других маршалов. За несколько месяцев до окончания войны Шпеер, по его словам, тоже задумывал покушение на фюрера. «Именно это намерение, - пишет он, - показывает степень моего морального разложения». Ибо, считает он, покушение на человека, который тебя, по сути, создал и всегда, несмотря ни на что, хорошо к тебе относился, - это бесчестие, оно страшнее всего и не извиняется ничем.

В мемуарах Шпеера поразительно то, как он пытается понять свое соучастие в преступном режиме именно с позиций чести, совести и здравого смысла. В Нюрнберге Шпеер признал необходимость коллективной ответственности за преступления гитлеризма. Да, говорит Шпеер, лично я ужасных преступлений не совершал. Но благодаря моим способностям и энергии продлил войну на несколько месяцев. Апелляцию на приговор он не подал. Когда после двадцати лет заключения Шпеер проехал из тюрьмы Шпандау в аэропорт мимо созданных им зданий, он за несколько секунд увидел то, что не замечал годами: сверхчеловеческие масштабы были навязчиво однообразны. Этот стиль был не просто безумием, он был безумно скучным.

После своего освобождения Шпеер прожил на свободе еще пятнадцать лет.