Бульварная пресса как литературный проект

Время МН, 28.06.00 // Игорь Шевелев

 

Памятник Дудинскому будет стоять рядом с Минпечати

Мой нынешний собеседник, главный редактор газеты "Последние новости" Игорь Дудинский, - одна из самых скандальных фигур московского интеллектуального небосклона. Идеолог и один из создателей бульварного "Мегаполис-экспресса", Дудинский был известен и как писатель, и как интеллектуальный провокатор, и как знаток, вдохновитель и критик авангардного искусства. В начале 90-х он мог одновременно вырабатывать вместе с Прохановым реакционную идеологию газеты "День" и тут же идти в наилиберальнейшие "Литературные новости", где вместе с Эдмундом Иодковским защищал ценности демократии. Он записывал за Гейдаром Джемалем книгу "Ориентация - Север", считающуюся учебником исламского фундаментализма, и выпускал вместе с эмигрантом Толстым парижско-московский журнал "Мулета", критиковавший и диссидентское движение в СССР, и столпов русской эмиграции на Западе. Неудивительно, что многие считают его профессиональным провокатором и сотрудником КГБ. Может, с этого вопроса и начать интервью?

- Игорь, правда, что вы сотрудничали в свое время с КГБ?

- Дело в том, что когда в 70-80-е годы я занимался авангардным искусством, это была игра на грани риска. Мы продавали картины за доллары за границу, устраивали подпольные выставки на квартирах в Москве, писали статьи о них в заграничные журналы. В этих условиях связь с КГБ была неизбежна. Если ты был идеологом авангарда, ты зависел от людей, которые контролировали идеологию. Это полный бред, что кто-то мог устроить выставку за рубежом, вывезти картины или показать прилюдно авангардный спектакль на свой страх и риск! Все это согласовывалось, планировалось и разрешалось КГБ путем долгих дебатов с ними, компромиссов и даже чтения лекций на Лубянке. Нужно было заручиться поддержкой органов. Ты как бы затевал с ними свою игру. На самом деле играть с ними было интересно, поскольку это были неглупые люди, понимавшие, что ты опережаешь на ступеньку общественное сознание и хочешь подтянуть до этого уровня остальное общество. Для меня это было счастливое время. Я катался во всем этом как сыр в масле.

- А не было опасности заиграться и стать орудием в чужих руках?

- Да мне, по большому счету, было на это наплевать. Я этим жил. К тому же много пил, все это делалось как бы в небольшом алкогольном угаре. Это был эксперимент и над искусством, и над самим собой. Потом появилась Малая Грузинская, которую тоже делало КГБ, а я был одним из экспертов, продвигавших это искусство. Тогда все это было интересно и модно, это был кайф. Сегодня я пришел в музей смотреть коллекцию Лени Талочкина и подумал: "Господи, на какую же туфту мы тратили свою жизнь!" Все это было глубокой провинцией, позавчерашним днем! Однако само это ощущение лишь показывает, что мы сохранили способность здраво оценить ситуацию. 60-70-е годы мы прожили на самом пике идеологических битв и авангардных идей. Прошло время, и появились новые проекты. Стали протухать художники, я бросился в философию, стал заниматься геополитикой. Я был из тех, кто открыл Дугина, заразил его идеями метафизики и геополитики России. Я спровоцировал Гейдара Джемаля на книгу "Ориентация - Север" для продвинутых мусульман. Потом вместе с Толстым разбирался в "Мулете" с диссидентами: я написал "Как мы врем" и "Дар художника Шемякина русскому народу", вызвавшие много шума. Это была критика диссидентства изнутри. Диссидентство сильно символами жертвенности: Новодворская, Буковский - для меня высокие фигуры. Но была и муть, была маразматическая сторона, которую еще Достоевский в "Бесах" описывал. Я сам всегда был отчасти диссидентом, отчасти стебальщиком, отчасти провокатором в хорошем смысле слова.

- Проект бульварной газеты тоже был диссидентством и провокаторством?

- Бульварная пресса вышла из того же авангарда как критики и стеба над авангардом. Пять лет назад, когда рождался новый "Мегаполис", это был глоток свежего воздуха. Демократы, расстреляв в 93-м году Белый дом, покончили с совковостью, вбили в нее осиновый кол. Но ставка на интеллигенцию провалилась. Оказалось, что ее нет вовсе, революция переродилась в бюрократию. Я не откажусь от эпизодов того времени, но есть метафизическая конъюнктурность, соответствие настоящему моменту. Пять лет назад Владимир Волин набрал мозговой центр из хороших журналистов, которые могли отвязно писать и нестандартно мыслить. Именно тогда бульварная пресса открывала новые перспективы, давала вброс адреналина. Мы сразу и формулировали идеологию подобной печати, совершенно новой для страны, и на практике воплощали ее в жизнь. Потом мы стали сравнивать с тем, что делалось в этой области на Западе, и оказалось, что часто мы опережали их, делая материалы даже более отвязно. Во многом то была литературная игра. Открытие нового стиля письма.

- Ну и как сформулировать идеологию бульварной прессы?

- Была такая теория в авангардном искусстве, о которой любил говорить Олег Целков. Представьте человека, который идет по выставке. Вокруг столько картин, что они сливаются у него в голове. Все уже когда-то было, глаз ни на чем не останавливается, тошно и скучно. И вдруг около одной картины стоит человек с молотком. Когда зритель подходит, он бьет его молотком по голове и показывает на картину. Пусть эта картина плохая, но поскольку тебя здесь ударили по голове, ты ее запомнишь навсегда. Художник вводит этот молоток внутрь холста и бьет оттуда. Так вот бульварная пресса бьет читателя молотком с каждой страницы. Она ориентирована на человека с улицы, которого хочет ошарашить, заставить себя читать. При этом в ней нет границы между слухом и фактом. Критерий достоверности размыт. Любая официозная пресса несет ответственность за то, что сообщает. Бульварная пресса этой ответственности не знает. Для нее где слух, там и факт. Человек приходит в редакцию и говорит, что он на корабле инопланетян побывал на другой планете в другой галактике. Мы воспринимаем это как подлинный факт. Мы не говорим, что он сумасшедший и пусть принесет доказательства. Мы даем ему возможность наиболее художественно и полно рассказать об увиденном.

- То есть это еще и особый литературный стиль?

- Конечно. При том, что большая часть бульварной прессы пишется диким казенным языком, мы старались сделать свое издание литературно грамотным. А стилистическая особенность бульварной прессы в том, что она лишена обычной психологической бодяги. Журналист не исследует причинно-следственных связей, откуда что взялось и куда идет. Берется факт, как он есть, и описывается. Читатель не нагружается, не ломает голову. Хочет - верит этому факту, хочет - не верит, хочет - проверяет. Аналитическая подоплека отсутствует. Цель бульварной прессы посадить читателя, как наркомана, на иглу. Чтобы он чувствовал, что ему чего-то не хватает, если он не купит газету и не прочитает в ней новые факты про деревню ведьм, про человека-глиста, который живет у слона в кишках, и тому подобное.

- А есть какие-нибудь исследования этого стиля?

- Нету совершенно. Серьезные аналитики, культурологи, искусствоведы даже не заметили зарождения в России бульварной прессы. А ведь ей уже по меньшей мере пять лет. У нее самые большие тиражи. В десятки, если не в сотни раз больше, чем у политических газет. На Западе в бульварной прессе работают самые лучшие, самые бойкие и писучие журналисты. У нас же даже на факультете журналистики отрицается само наличие бульварной и желтой прессы. Ясен Засурский говорит, что это вообще не пресса. Или взять Союз журналистов. На какой-нибудь бал прессы мы буквально вымаливаем два билетика. Официальная позиция Всеволода Богданова: бульварную и желтую прессу никуда не пускать. Пару лет назад мы вместе с Томом Клайном решили учредить премии в области бульварной журналистики: "золотая путана", "серебряная путана", "бронзовая путана". Изготовили статуэтки, создали жюри. Так пришли люди Лужкова и запретили нам этот проект.

- Но бульварщину, наверное, во всем мире не любят?

- В Англии, в самой пуританской стране, все читают бульварную прессу, тиражи которой там доходят до 4-6 миллионов экземпляров. Как газон 300 лет подстригают, так и эти газеты читают каждое утро. Там тоже слухи не отделяются от фактов. Но хозяин западной бульварной газеты, у которого миллионы долларов, может позволить себе затеять судебный процесс и даже проиграть его. Он заплатит деньги, но за это время тираж его газеты увеличится, и он получит больше, чем потерял. Там этот механизм отработан. У нас же журналисты бедные люди. Чего у них отбирать? Ко мне однажды пришел судебный исполнитель и хотел отобрать магнитофон, больше брать нечего было! Понятно, что мы стараемся не переходить грань, не ком-прометировать людей, рассказывать о всяких странных людях, о чудесах, преступлениях и прочем подобном.

- Бульварная пресса - это некий набор определенных тем и штампов?

- Прежде всего это аномальные явления, всякие чудеса и фантастика, творящиеся на земле. Преступления. Мир шоу-бизнеса, включая звезд кино, спорта и связанные с ними страсти. Огромный пласт - это мир секса. Например, мы посвящаем целые развороты историям про различные публичные дома. Где-то открыли публичный мир для зоофилов. Или в мире сейчас пошла мода на то, чтобы в публичных домах ничего не делать, а просто разговаривать "за жизнь" с проститутками. То есть всякие такие извращения. Обязательно - здоровье, нетрадиционная медицина. Советы знахарей. Грубо говоря, сушеные тараканы - лучшее средство от потения ног. Нам все равно, правда это или нет. Пусть читатель сам проверяет, соответствует ли это истине. Надо сказать, что появление бульварной газеты вызвало огромный поток читательских писем. Возник огромный мир. Кто-то встретил инопланетянина. У другого соседка - ведьма. Пишет, кого она околдовала. Как берет щенков, спускает у них кровь, делает из нее сыворотку и колдует.

- Но то, что было новым и неожиданным, приелось и повторяется. Читателю это не надоедает?

- Конечно, ситуация изменилась. Идет сильное падение тиражей у всей бульварной прессы. Да чего там, дети раньше начинали читать такую прессу в 12 лет, а сейчас уже в 6-7 лет. Для нового поколения все ясно, всякая новизна и сенсационность потеряны. Человек всего напробовался, и в него не лезет, хоть ты позови лучших поваров. Бульварная пресса дошла до черты. Сейчас как раз и начинается самый азарт. Мне очень близка эта идея: продлить агонию. Мы сейчас будем запускать душещипательные лавстори. Такой сентиментальный экзистенциализм: карамзинская бедная Лиза компьютерной эпохи. Любовь продвинутых мальчика и девочки, и мальчик утопился. Если "Мегаполис" станет последней из бульварных газет, которая закроется из-за потери читателя, значит, на бульваре, где мы сейчас сидим недалеко от министерства печати, мне надо поставить памятник. Потому что мы с самого начала заложили такой уровень, мы настолько разнообразнее других, что наверняка умрем последними. Был период, когда у меня умерла жена, и я выпивал шесть бутылок водки в день без закуски. Просто пил и пил, чтобы себя убить. И при этом делал номер. И номера выходили блестящие, и тираж рос. Это тот самый профессионализм, когда сознание отключено, а ты свое дело делаешь. Секретарша вывешивает сверстанные полосы, и ты говоришь, ничего не соображая: поправить здесь, здесь и здесь. Вот высший пилотаж. Художник Иван Новоженов в это время и сделал мой портрет. Он меня наблюдал, он говорит: ты - герой нашего времени.

- Герой как бульварный журналист?

- На самом деле герой нашего времени должен прийти с телевидения. Время прессы вообще и бульварной в частности прошло. Новый герой будет телезвездой, будет манипулировать общественным сознанием. Он поднимет планку, как мы это сделали с бульварной газетой. А другой наш шанс - это соединение бульварной подачи с национальной идеей. Если народ хавает, то почему бы не укреплять Россию на этом уровне. Я лично связываю с Путиным большие надежды. Я был у одной сильной ясновидящей, которая патриотически мыслит, знает метафизику и космос России. Она мне сказала, что Путин - это реинкарнация Константина Леонтьева.

 

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи