ИГОРЬ ШЕВЕЛЕВ

Алексей Венедиктов: “Будем вживлять “Эхо Москвы” в мозг слушателям”

Популярная радиостанция готовится к прыжку в новый век

В августе “Эху Москвы” исполняется десять лет. Получив когда-то лицензию на вещание под номером один, эта радиостанция ее оправдывает. Пока что все идет ей на пользу: и путчи, и рыночная конкуренция, и даже уголовное преследование владеющего ею медиа-магната Гусинского. Чтобы выведать “военную тайну” успеха, мальчиш “Время МН” пытает главного буржуина “Эха Москвы” – его главного редактора Алексея Венедиктова.

-Алексей Алексеевич, начнем с начала. Каким образом, вы, советский учитель истории, оказались акулой радиорынка?

-История простая. В 1990-м году мои друзья, Сергей Корзун и Сергей Бунтман, открыли радиостанцию. Понятно, что им нужны были люди, умеющие разговаривать. Кто, кроме советского учителя может говорить на все темы? Ради интереса они позвали меня провести несколько бесед. Это был август 90-го года, и первые мои интервью были, естественно, на темы образования. Наверное, это было интересно и содержательно, поскольку я сам был внутри проблемы, готовясь к очередному 1 сентября. Так и задержался.

Для меня это все было внове, так как до этого я радио не слушал вообще. Скорее, был поклонником кино и телевидения. Долгое время все происходило на дружеской основе: сделай обзор прессы, сходи на интервью, поснимай трубку телефона – нормальная работа мальчика на побегушках. Это для меня-то, 35-летнего отличника народного образования! С другой стороны, мне все это было интересно, я человек подвижный, днем учил детей, возглавлял школьный совет, а вечером сидел под пультом. Ситуация доползла до 98-го года, когда я стал главным редактором “Эха”. А школу оставил год назад, потому что абсолютно было уже невозможно совмещать эти два занятия..

-Но педагогика это образ жизни. Не тянет назад, учить детей?

-Знаете, для меня кардинального изменения в моей жизни не произошло. Чем больше я работаю на информационной радиостанции, тем больше вижу сходства с педагогикой. Задача учителя сообщать людям – детям – факты, которые те не знают, и эти факты организовывать. Ровным счетом, в том же заключается и работа журналиста. Только аудитория другая. И глаз не видишь. Но суть – та же.

-Плюс политизация? Эта составляющая интересует вас как историка?

-Как историка меня политика интересовала чрезвычайно. Но та политика, конечно, которая была политикой. Я помню, как в середине 80-х покупал под полой у букинистов протоколы первых большевистских съездов. Вот где шла настоящая политическая борьба по принципиальным вопросам: об устройстве будущей России, об аграрном вопросе и т.д. Сходились и расходились позиции, выдвигались системы аргументации. Это и была, в моем понимании, настоящая политика, монтирующая данную ситуацию в мировую историю.

Работая на “Эхе Москвы”, общаясь с Зюгановым, с Явлинским, с Лебедем, с Лужковым, с Чубайсом, я как бы опять “читаю” эти стенограммы заседаний, но уже в реальном времени. И даже вроде сам их “пишу”. Потому что, разговаривая с людьми, ты втягиваешься в систему их аргументации. И либо пытаешься ей противостоять, либо принимаешь на себя. Оказываясь в перекрестье различных точек зрения.

-А кем вы себя при этом ощущаете: свидетелем истории или активным ее участником?

-Конечно, свидетелем. Или нет, извините за популярную в последнее время тюремную терминологию, я не свидетель, а прокурор. Свидетели – те, кто приходят на “Эхо Москвы”. А моя задача вытащить из них то, что они знают, и дать возможность слушателям самим оценить их показания. Потому что на самом деле мое радио обслуживает не мои интересы, а интересы слушателей. Им интересна Майя Плисецкая, значит, приходит Плисецкая. Интересен Зюганов – приходит Зюганов. Интересен Клинтон – приходит Клинтон.

-Да, насчет Клинтона. Говорят, после его прихода, у вас возникли проблемы?

-Проблемы возникли для всех СМИ, входящих в Медиа-Мост. Некоторые государственные чиновники перестали приходить на интервью. Я не знаю, существует ли формальный запрет, но, скажем, у Светланы Сорокиной в “Герое дня” появились сложности. Некое давление ощущается и по отношению к “Эху Москвы”. Скажем, был приглашен Касьянов, который обычно очень охотно откликался, а тут не пришел. И вообще надо прилагать дополнительные усилия. Чиновник не понимает: если он придет к нам на станцию, какая будет реакция президента? Клинтон пришел, - реакция была плохая. А чем, думают они, мы хуже Клинтона?..

-Ну и впрямь, дался вам этот Клинтон…

-Для нас была очень важной вся процедура с ним, поскольку затрагивалась репутация “Эха Москвы”. Нам интересно, а почему выбрали нас? Что они про нас знают? Выяснилось, что про нас они знают всё. Прежде, чем Клинтон к нам пришел, они исследовали все досконально. Надо сказать, это был первый его приход на радио, начиная с 95-го года. Вообще, на любое радио. Поэтому он очень нервничал, так как не очень понимал, что это будет. Но ничего, обошлось. А знаете, какая была ко мне основная претензия по поводу интервью с Клинтоном? Почему я сидел в ковбойке? Да жена дала! Дала бы пиджак, надел бы пиджак!

-Понятно, что Клинтон – это повод. Причина – Гусинский. Как повлиял на вас его арест?

- Для “Эха” это, безусловно, удар. Что бы ни говорили о Гусинском, он, прежде всего, участник рынка. Очень жесткий игрок на рынке коммуникаций. И все участники рынка поняли, что это попытка ударить не по человеку, а по правилам. То есть смысл в том, чтобы вывести Гусинского из игры. Конечно, рекламу у нас никто не отзывает, это было бы примитивно, но думать, что в российские СМИ сейчас пойдут инвестиции, тоже уже нельзя.

Причем, рынок плохо отреагировал не только на арест Гусинского, но и на его освобождение. Непонятно, за что посадили, непонятно, за что потом выпустили. И то, и другое выглядит как чистый произвол. А оттуда, где не закон, а произвол, деньги бегут.

-Мы плавно перешли к бизнесу. К чудесной истории о том, как 35-летний отличник наробраза на побегушках стал 45-летним крупным бизнесменом. Вы согласны с последним утверждением?

-Безусловно. Хотя впрямую бизнесом занимается генеральный директор, но раз в неделю мы собираемся, и он говорит: “Так, сбор от рекламы падает. Кто виноват, что делать?” Реклама – это путь нашей независимости, в том числе и от Медиа-Моста, которому мы приносим прибыль, а не находимся на его содержании.

Скажем, сейчас нам предлагают мощный рекламный проект “Немцы в России”. Начиная с ХУ1 века, с Ивана Грозного. При этом оплачивают изготовление текстов и их прогон. Безумно интересная тема, в которой интерес слушателя совпадает с интересом рекламодателя. Мой бизнес ровно в этом: в совпадении рекламы с информацией, интересной людям.

И вообще, если понимать бизнес не как тупое зарабатывание денег, а как дело, то наш бизнес важен для всех. До сих пор на мировой бирже первые три строчки принадлежат компаниям, занимающимся телекоммуникациями и информацией. Я хотел бы напомнить, что первое в России цифровое телевидение – наше. Это НТВ. Первое цифровое радио будет наше. Это “Эхо Москвы”. Сейчас мы выходим на спутник. То есть мы толкаем Россию вперед в конкуренции с мировыми державами. В этом смысле, мы считаем себя большими патриотами, чем те, кто кричит о патриотизме на каждом углу. И при всем том это, безусловно, бизнес.

-Иными словами, вы встречаете свое десятилетие в хорошей форме?

-Мы развиваемся, находимся в движении. Недавно, Вениамин Смехов отдал мне прочитанный им целиком роман “Мастер и Маргарита”. Булгаковский роман как бы с точки зрения Воланда, которого Смехов играл на Таганке. С августа это чтение пойдет на “Эхе Москвы”. Вокруг него мы построим большую булгаковскую и московскую игру – по булгаковским местам. Простой радиоспектакль мы превращаем в настоящий проект. Любое наше дело неотделимо от информации. И обратно, бизнес в СМИ это рейтинг, это возможность заниматься своим делом так, как ты этого хочешь. Будут деньги, я смогу послать корреспондента в Чечню, в Югославию, на Окинаву, в любую горячую точку, а не туда, куда захочет спонсор, скажем, в Париж. Для меня радио это, во-первых, менеджмент. И, во-вторых, некая образовательная структура. Не только развлекательная, но и образовательная. То, с чего мы начали интервью.

-И в заключение: что вы ждете от радио ХХ1 века?

-Я боюсь, что даже не могу представить себе, каким оно будет. Мы живем в эпоху технологической революции и не знаем, какие изощренные формы она примет. Радио наверняка останется, потому что объем информации, необходимый человеку для выживания, все увеличивается, а радио - наиболее дешевый и наиболее практичный способ донесения этой информации. Но в какой оно будет форме? Может, будем вживлять “Эхо Москвы” в мозг слушателю!

 

 

 

Вопросы, которые не войдут, наверное, по объему, но интересные. Должны были бы идти третьими снизу, после бизнеса.

-К вопросу о возрасте. Что вы думаете, как историк и субъект истории, о роли поколения нынешних 40-летних?

-Это абсолютно потерянное поколение. Был момент в 96-м году после выборов, когда Ельцин был тяжело болен, а Чубайс возглавил президентскую администрацию. Практически он стал регентом, управлял государством. У нас с ним были довольно долгие дискуссии о том, что это уникальный шанс интегрировать поколение 40-летних во власть. Поколение еще не кока-колы, но уже интернета. Этот шанс был упущен. Остался Черномырдин со всеми своими представлениями. Сам Чубайс занялся интригами. Не возникло команды, которая бы думала о ХХ1 веке. Команды, разделенной на две части, когда одни курировали бы сегодняшнюю ситуацию, а другие занимались перспективой на будущий век. И это могло сделать только наше поколение, выросшее в скепсисе по отношению не только к советской власти, но и к власти вообще. Такой шанс был упущен.

-Но ведь Путин именно из этого поколения…

-Нет, это иллюзия. Он не из нашего поколения. Это особые люди: Путин, Сергей Иванов – секретарь Совета безопасности, Михаил Касьянов. Они все вышли из советской номенклатуры, и каковы бы они ни были, хорошими или плохими людьми, они играют по правилам именно этой номенклатуры.

-А какое может быть противодействие со стороны общества действиям этой власти?

-Я бы поправил: противодействие неправильным действиям власти. Во-первых, это подробный разбор всех действий через СМИ. Поэтому сейчас и выдвигаются на первое место негосударственные СМИ. Если принимают налоговый кодекс, то подробно выясняется, чем он грозит, к чему ведет, к каким последствиям? То есть доведение до ума каждого человека действий властей, их прозрачность. И второе, хоть это дело не СМИ, а политической элиты – создание оппозиции. Которая критиковала бы власть не с “позиции народа”, а с политической позиции. Я не вижу, как в легитимистской стране можно иначе противостоять ошибкам или преступлениям власти.

 

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи