699.Год после взрыва на Пушкинской (Время МН, 2001, 8 августа)

ПЕРЕХОД НА ПУШКИНСКОЙ.

Год спустя мы так и не поняли, куда переходим.

Что с нами происходит? Живем?

Есть события, после которых жизнь особенно ясно представляется каким-то неясным экспериментом, затеянным над нами. Эскалация опыта насилия, который мы переживаем изо дня в день, из года в год – то, что изменяет нас более всего.

Мы привыкаем к падению цены на отечественную жизнь. И не СМИ виноваты, которые показывают трупы, а события, предшествующие появлению этих трупов. Но мы видим – трупы, а не события, остающиеся за кадром. Мы привыкаем. Почти не реагируем. Проходим мимо. Пока нас самих не накрывает взрывной волной.

Тогда мы в ужасе просыпаемся от кошмара, чтобы оказаться в кошмаре уже невыносимом.

Взрыв на Пушкинской площади коснулся нас страшно и непосредственно.

Год назад я был в Турции. Когда в Евроновостях после четырех дня пошли кадры с густым жирным дымом, клубящимся из выходов подземного перехода, обугленные и покореженные металлические конструкции, среди которых бродят, как в шахте, фигуры в противогазах, светящие себе фонарями, тут-то неделя отпуска навсегда и переломилась. Потому что выбрано было место твоего города, где в этот момент мог находиться любой родственник, приятель, коллега. Даже любой знакомый из другого города, который оказался в столице в это время. Многие и оказались. Кто-то завернул за угол внутри перехода, чтобы купить сувенир, когда раздался этот странный хлопок и повалил дым. Кто-то за пять минут до этого спустился в метро. Кто-то хотел поехать, да остался дома.

Но несчастье не миновало. Коллега вышел из двери редакции вместе с юной Олечкой Удаловой, пошел, как всегда, в сторону перехода. Посмотрел на Олечку: “Да, ладно, что тебе со мной, стариком, плестись, беги”. И она, кивнув и улыбаясь, побежала вниз по ступенькам. Через несколько секунд там раздался взрыв. Так и исчезла, - легкая, с улыбкой, ангел, ребенок, девочка, невеста. Не для этой жизни, как вышло, родившаяся.

Спустя год, на тихом подмосковном кладбище родители поставили Оле памятник. Так положено, - за год осела могильная земля, горе присохло коркой больного времени. Родственники, знакомые собрались за столом помянуть девочку, которая ушла вместо любого из нас. Люди простые, поэтому, наверное, и разговор был простой, вертясь вокруг одного. Взорви кто-нибудь что-то под Ельциным или под Путиным, наверняка всё бы перевернули славные защитники нашего отечества в главном его лице. А тут простой прохожий народ – двигающийся из метро мимо ларьков. Народ, которого как грязи. Чего им дорожить? Так рассуждает этот прохожий человек.

Поэтому и можно имитировать расследование, раз в год надувая перед телекамерой щеки, что срок следствия будет продлен, а виновные найдены. Поэтому и можно всю эту “лимиту” с Гурьянова да Каширки взрывать домами и наводить страх на “быдло”, ездящее в метро да бегущее в переходах. В переходах – в никуда.

Хорошие, видать, мастера были задействованы, если и ниточки не осталось, за которую можно зацепить. Когда случается такое преступление – жестокое, нарочитое, с непонятными причинами, не найденными исполнителями и мнимыми “заказчиками”, то у людей возникает все более сильное ощущение глубокой его неслучайности. Случайно взорвать в нынешней России можно только высшую власть.

Игорь ШЕВЕЛЕВ