ЧТО БЫЛО, ЧТО ЕСТЬ, ЧТО БУДЕТ

с российской печатью.

 

Это знает только профессор Ясен Засурский, бессменный с 1965 года декан факультета журналистики МГУ. А, между прочим, в этом июне журфаку исполнилось ровно полвека.

 

-Ясен Николаевич, на самом деле страшновато: 1952 год, разгар борьбы с космополитизмом, создание идеологического факультета «подручных партии»…

-Сталин подписал указ о создании факультета журналистики в июне 52-го года, а в марте уже умер. Думаю, что за это время постановления партии по идеологическим вопросам еще не дошли до глубины сознания наших студентов. Они все же хотели писать, интересно, живо, ходили с фотоаппаратами. А потом это поколение увидело послесталинскую трансформацию страны. Я не знаю, каким был Берия, каким Маленков, но когда последний пришел к власти, началось изменение курса. У нас выступал Шепилов. Впервые говорили о развитии легкой промышленности, сельского хозяйства, о том, что мяса нет, что хлеба мало. Этот критический настрой пришел практически с созданием факультета. Студенты были разные, но скепсис по отношению к тому, что говорилось властями, у них, возможно, появился уже с этого времени. А 56-й год, доклад Хрущева о культе личности произвел переворот в сознании студентов. Хотя парторганизации факультета, конечно, стремились его сдержать.

-Каким образом, деканом стали вы, человек, занимавшийся зарубежной журналистикой и американской литературой?

-Действительно, мои главные занятия были связаны с американской литературой, которой я, кстати, и сейчас занимаюсь. Во время работы прежнего декана, Евгения Ивановича Худякова, я часто исполнял его обязанности. У него и здоровье было не очень хорошее, и разные слабости. А после его ухода, естественно, предложили кандидатуру из ЦК, - работника партшколы. Коллектив факультета очень испугался. В принципе, факультет создавался в противовес партийной школе и системе партийного воспитания кадров. В это время ввели избираемость должности декана. Я вовсе не собирался им быть. Меня стали уговаривать. Это вызвало сопротивление в партийных кругах, но, тем не менее, меня избрали.

-Вы ведь не были специалистом в журналистике?

-Да, в тот момент я мог считать себя историком журналистики и американистом. Конечно, работая на факультете, я вникал в учебный план и во все такое, но сам писал только на свои темы. Думаю, что, с одной стороны, это говорило о роли литературы и гуманитарной науки на факультете. А, с другой, я был вне борьбы разных групп. Мол, что с него взять, занимается себе литературой…

-И все же практически надо было начинать учебные планы с нуля?

-До этого случился важный факт. СССР вступил в ЮНЕСКО, и в 1958 году я был отобран в качестве стипендиата этой организации. Я посетил Страсбург, где прошел курс изучения западной журналистики. Потом ездил в Англию, где изучал английскую систему образования. В Америку, правда, поехать не удалось. Посчитали, что я недостаточно для этого подготовлен. Все это было важно и для факультета. Мы изучили европейские и американские учебные планы. Они обсуждали наши. Так что принципы подготовки не то чтобы нами заимствованы, но согласованы с западными. А в реальной жизни я считал, что разумно объяснить что-то можно даже парткому, хотя это было и нелегкое дело.

-А как объяснить что-то сегодняшнему начальству?

-Тоже трудно. Беда нашего общества и, в том числе, журналистики, в отсутствии понимания общественного интереса. Того, что обществом не надо особенно уж управлять. Оно должно самоуправляться. Взять наше государственное телевидение. Есть прекрасные менеджеры, журналисты - Эрнст, Добродеев. Но если доходит до принятия конкретных решений, то общественный интерес и польза воспринимается только как интерес государства. Поэтому никто не доверит тому же Добродееву перейти без государственного контроля на самофинансирование. Почему? Я думаю, что и Эрнст, и Добродеев, имея бюджет и право самим им распоряжаться, исходя только из интересов общества, сделали бы все очень хорошо. Но у нас по-прежнему недоверие к тому, что могут быть граждане, которые без приказов и указаний, без мнения президента, премьера и их окружения могут принимать разумные решения. Мы, как и в советское время, преувеличиваем значение должности. Ставим идею должности выше интересов общества. Мы не верим в то, что граждане сами могут что-то сделать. Это тормозит наше развитие.

-Ваши слова трудно воспринять конкретно, - мы привыкли, что «интересы общества» это чисто демагогическое клише.

-Конкретизирую. В уставах частных американских телекомпаний записано: главное, это удовлетворение общественного интереса. У нас на первом месте – государственный интерес. Интересы управленцев. Да, они должны решать свои служебные проблемы, это правильно. Но и на телевидении, и в прессе надо учитывать интересы тех, кто смотрит передачи, покупает издания. Не тех, кто вкладывает государственные или свои личные средства, имея в виду политический заказ.

-То есть самоокупаемость изданий это путь к развитию нормальной экономики и идеологии общества?

-Безусловно. Это медиа-бизнес, живущий ради бизнеса. Сегодня он во всем мире занимает огромное место. Есть промышленность свободного времени, массовой культуры. Телевидение, видео, DVD, пластинки – все это приносит гигантские доходы своим производителям. Средства массовой информации также лежат в этой сфере, которая у нас совершенно не развита. Мы живем старыми представлениями, - добывать нефть, бороться за урожай, славить людей труда. Все это годилось в 50-е годы, но не сегодня.

-К вам на факультет приходят учиться молодые люди. Что вы ждете от новой журналистики, когда они в нее придут?

-Я думаю, это будет неплохая журналистика. Наш юбилейный вечер ведет Ксения Туркова, которая в этом году заканчивает отделение телевидения. Она на ТВ-6 вела новости по выходным дням. Платит сама за свое обучение. Защищает диплом по так называемому «реальному телевидению». Собирается в аспирантуру, где будет заниматься сочетаемостью слов русского языка. Глядя на нее и других студентов, понимаешь, что это будет более серьезная и думающая журналистика. Сейчас в журналистике образовалось что-то вроде интеллектуальной лакуны. Много изданий, телеканалов, радиостанций, информационных агенств, а их заполняют люди неквалифицированные. В результате, интеллектуальный уровень журналистики резко снизился. Сейчас, мне кажется, ситуация «устаканивается». Люди постепенно начинают разбираться, кто думающий человек, а кто нет. Те, кто к нам приходят, хотят заниматься. Им интересно. Но мы – лишь одна из сторон, воспитывающих журналистов. Важная, но, не знаю, главная ли. Мы даем основы знания мира, грамотности, культуры. Но принципы журналистики воспитываются практикой.

-Как у Райкина: вы пришли на производство, забудьте все, чему вас учили в университете?

-Да, забудьте все, чему вас учили, скажет в газете любой малограмотный журналист. Многое зависит от того, куда приходят, что там делается. Когда началась перестройка, многие наши выпускники вздохнули свободно: пиши, что думаешь, и все будет напечатано. «Золотой век» продолжался до 93-го года, когда появились владельцы и политические заказы.

-Сейчас ведь практически нету личностей в журналистике, из-за которых покупали бы ту же газету?

-Это самое поразительное. Я думаю, они вернутся в журналистику в новых ребятах. Был опрос студентов разных факультетов о том, какие требования они предъявляют к своей будущей работе. У всех требования были разные, но на первом месте все же стояли материальные интересы. Наши студенты сказали, что для них главное – интересная работа по специальности. Показатель, быть может, небольшой, но существенный. К нам все-таки идут не за хлебом и пропитанием, а за тем, чтобы сказать свое слово.

-Было бы где. А вы не пробовали на факультете заложить какие-то ростки принципиально новых изданий?

-Мы хотим что-то делать, но это трудно. У нас была неплохая газета «Молва». Была религиозная радиостанция, сейчас она от нас ушла. Сотрудничаем с «Эхом Москвы». Сейчас, думаю, еще что-то сможем сделать. Представьте себе, нам обещают американские деньги. Выделили на два года полмиллиона долларов и сейчас ищут партнеров в Америке, - факультет, который помог бы распоряжаться этими средствами. Именно для развития на факультете - печати, радио и телевидения.

-Модуль издания, который даст росток в будущее?

-Да, мы надеемся, это поможет. Вообще же новая волна сближения с Западом, я думаю, поможет нашей журналистике. Опыт нашей культуры показывает, что от общения миром она всегда выигрывала. Никто не поглотил русскую литературу. Общение ее только обогащало. И общение не только с Западом, но и с Востоком, с Китаем, например. У нас много сейчас, кстати, студентов на платном отделении из Китая, Кореи. Китайцы очень изменяются, - свободные, раскованные, говорят, что хотят. Экономическое развитие их страны очень способствовало раскрепощению. Люди, которые сами могут заработать себе на жизнь, в большой степени свободны. Я видел это и когда читал лекцию в Китае на факультете журналистики. Мне задали там ехидный вопрос: «А способствует ли свобода печати развитию экономики?» Я ответил, что, как видим, не всегда и не обязательно. В Китае нет свободы печати, но экономика развивается. В России есть свобода печати, а экономика не столь успешна. Но, я думаю, без свободы не будет и экономического успеха. Наступит, как в случае с Советским Союзом, час икс, когда отсутствие правды приведет к краху. Китайцы тоже будут вынуждены прийти к отказу от жесткого вертикального политического управления обществом. И у нас со свободой печати через какое-то время придет экономический успех. Хотя, конечно, кроме свободы, нужно умело управлять.

-Куда идут ваши выпускники, кроме журналистики?

-Чаще всего в паблик рилейшнз, в рекламу. И не только из-за заработка, но и потому, что не могут найти издание, в котором проявили бы себя. Как ни странно, в паблик рилейшенз и в рекламе большая независимость, там не надо писать под чью-то диктовку. Работаешь по заказу, но, проявляя свою фантазию.

-Расскажите несколько слов о своей семье. Откуда у вас такое странное имя?

-Мое имя – выдуманное. Мама очень любила моего папу. У папы были ясные голубые глаза. Когда я родился, было предложено много разных имен: Револт и всякое такое. Но мама в конце концов сказала: у тебя такие ясные глаза, я так тебя люблю, давай назовем мальчика – Ясен. Вот так я и стал Ясеном. Семья у меня небольшая. Жена, Светлана Александровна, прекрасный специалист по чешской литературе. Сейчас написала очень интересную книгу «Литература пражской весны», пишет книгу о Кундере. У меня есть сын Иван, закончивший отделение геофизики физического факультета, писал диссертацию по планетам, сейчас занимается разными делами в сфере менеджмента. Два внука. Иван удачно действует в журналистике, сейчас в «Рамблере» и на факультете у нас преподает студентам. Артем кончил географический факультет, сейчас работает в компании «Би-лайн», занимается информационным обеспечением.

-Спасибо за беседу. Еще раз поздравляем с юбилеем факультета журналистики.

Беседу вел Игорь Шевелёв.

 

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи