970.Интервью с Владимиром Салимоном (Независимая газета 2003 13.11)

БЛИЖНИЙ КРУГ ЗОЛОТОГО ВЕКА
Владимир Салимон: "Мы не знаем причин того, почему нам пишется или нет"
Беседовал Игорь Шевелев

Владимир Салимон (р. 1952) не только известный поэт, автор многих книг, но и незаурядный издатель. Многие помнят его роскошный альманах "Золотой векъ", выходивший все 90-е годы. Сейчас он начинает новый издательский проект "Ближний круг". Эти книги или, точнее, небольшие альбомы соединят в себе изящную словесность с не менее изящной графикой, живописью, книжным искусством. С них мы и начали наш разговор.

Хорошему человеку (и поэту) всегда хорошо.
Фото автора

- Владимир Иванович, я знаю, что новая серия книг связана каким-то образом с центральным выставочным залом "Манеж"?

- Действительно, каждая книга представляет одновременно художника, являющегося непосредственным участником выставок в Манеже, и писателя, который или каким-то образом близок этому кругу, или питает творческие симпатии к данному художнику. Причем это будет не обычная книга с иллюстрациями, а два параллельных текста - художественной литературы и изобразительного искусства. Своего рода билингва.

- Кто выйдет в серии?

- Первые пять книг уже на выходе, я могу их назвать. Проще объяснить принцип издания на собственном примере. Я с Татьяной Назаренко уже делал подобную книгу в студии современной графики Бориса Бельского, где изобразительный ряд был параллелен поэтическому. Наша новая книга с ней будет называться "Опрокинутое небо". Совместная книга поэта Алексея Парщикова, проживающего ныне в Кельне, и художника Игоря Ганиковского называется "Соприкосновение пауз". Прозаик Евгений Попов делает с Сергеем Семеновым книгу "Дикий танец". У них тоже давний творческий союз. Достаточно вспомнить, что первая книга Попова, вышедшая в "Советском писателе" и называвшаяся "Жду любви невероломной", тоже была сделана Сергеем Семеновым. Книга Вячеслава Пьецуха и Алексея Ганнушкина называется "Левая сторона". И, наконец, Николай Климонтович и художница Анна Бирштейн выпустят книгу "Избранные картинки, избранные подписи".

- Это только начало большого проекта?

- Да, потом предполагается издать книги Игоря Клеха и Александра Суворова, Игоря Померанцева с графикой Гарифа Басырова, Татьяны Щербины с художником Борисом Бельским.

- Как называется вся эта серия и как она будет выглядеть?

- Серия называется "Ближний круг". Полиграфически книги будут исполнены в духе нашего альманаха "Золотой векъ" - дорого и качественно. Это так называемый альбомный формат - 17 сантиметров по высоте и 15 - по ширине.

- Почти квадратики?

- Именно. Тому много причин. В частности, не придется ломать длинные поэтические строки Алексея Парщикова. Там будет хорошая бумага. Если кто-то помнит, как было издано "Избранное Золотого века", то это будут такие же книжки, только в уменьшенном виде. Даже обложки будут из такой же муаровой зеленоватой голландской бумаги. Причем всю книгу от начала до конца делает художник этого дуэта. Не будет ни единой серийной обложки, ничего такого. Будет лишь постоянный формат и, возможно, на титуле обозначен некий символ всей серии.

- Надеюсь, активная издательская деятельность не мешает творческой?

- Нет, как раз сейчас иду вычитывать свои стихи в юбилейном номере альманаха "Арион", посвященном десятилетию издания. В первом номере "Нового мира" за 2004 год у меня выходит большая поэтическая подборка. Как всегда, большую подборку передал в журнал "Октябрь". Про книжку с Татьяной Назаренко уже сказал. Получил приглашение от Геннадия Комарова и его "Пушкинского фонда" издать в Питере новую книгу. Вообще этот год был очень плодотворным: я и много написал стихов, и много напечатал. Только в периодической печати появилось около семидесяти стихотворений. В "Литературке" была недавно подборка - двадцать пять стихотворений. Стихи, конечно, небольшие, но вполне полноценные.

- Как объяснить эту поэтическую плодовитость года?

- Не знаю. И прошлый год был таким же, и позапрошлый. Может, не так много этих годов осталось, поэтому так тороплюсь? Нет, не хочу каркать, это шутка. Мы же не знаем причин того, почему нам пишется или нет. Поэтому так и нервничаем.

- Серия "Ближний круг" не является ли предвестием возобновления "Золотого века"?

- Ни в коем случае. Одно к другому имеет весьма отдаленное отношение. Действительно, авторы "Ближнего круга" входили в содружество "Золотого века". И то и другое близко к происходящему вокруг Манежа. Но сам "Золотой векъ" как периодическое издание свое отжил. Мы - выросли, нам это уже как бы и не нужно, нет нужды.

- А не жалко того, что было?

- Я не жалею, что закрыл "Золотой векъ". Он прожил столько времени, сколько было нужно. Мы не успели перессориться, наговорить друг другу гадостей. Вообще не сделали ничего плохого и остались премного довольны друг другом. Разошлись, чувствуя в себе достаточно сил, чтобы продолжать существовать и без этого издания. А лично для меня "Золотой векъ" остался целой эпохой. Не знаю, как для других, а для меня - безусловно, слишком много сил я приложил, чтобы он существовал эти десять лет.

- Что пишете, понятно. А что читаете?

- Последнее время читаю рукописи, которые в большом количестве приходят в альманах "Вестник Европы", где я веду литературный раздел. Вообще читаю русскую прозу, без которой мне трудно существовать. В последнее время почему-то стало трудно читать переводную литературу. Для меня содержанием книги является и сам язык, а не только фабула и сюжет. Не без интереса прочитал новый роман Николая Климонтовича в журнале "Октябрь" со сложным названием "Мы, значит, армяне, а вы на гобое". Любопытной показалась проза Михаила Тарковского. Читаю русскую классику. Например, все лето читал Бунина и получил огромное удовольствие. Правда, не такое, как в молодости.

- А что изменилось?

- Дело не в Бунине, наверное, а в том, что во мне изменилось. "Темные аллеи" показались мне не такими…

- …темными?

- …Не такими яркими, как прежде. Но это то чтение, которому отдаешься с радостью. Я вообще люблю возвращаться к книгам, уже прочитанным. Рука вдруг тянется снять с полки и открыть книгу Юры Коваля, прочитать и получить от этого истинное наслаждение.

- Невозможно брать интервью у поэта, не попросив у него новое стихотворение…

- Дождь за окном
напоминает,
что есть над нами
Высший суд,
но грусть-тоска меня
снедает,
и мысли черные гнетут.
Из берегов река выходит.
Она из кожи лезет вон.
А колокольный звон
приводит
В смятенье полчища ворон.
Бог весть, сродни нечистой
силе
Мятущееся воронье?
Как знать, реальность
это или
Воображение мое?