187.Рецензия на Альберта Швейцера (ОГ, 1994, №43)

То, чего хочу – вселяет надежду

Том избранных работ Альберта Швейцера (1875-1965) «Упадок и возрождение культуры» вышел в издательстве «Прометей», В нем впервые на русском языке издана автобиография этого выдающегося мыслителя и человека. Она особенно интересна, так как именно свою жизнь Альберт Швейцер считал единственной областью применения своих мыслей.

Наследник поколений протестантских пасторов, учителей, музыкантов, Альберт Швейцер унаследовал гуманистический дух классической европейской культуры. С началом мировых войн последний этот дух, кажется, вовсе исчез, отозвавшись утопической Касталией «Игры в бисер» Германа Гессе. И Швейцер вступил в борьбу с «новым варварством», грозящим уничтожить человечество.

Тридцати лет от роду он, к тому времени доктор философии и теологии, известный органист, автор книг о Бахе, начинает изучать медицину. Согласно давнему плану, Альберт Швейцер хочет посвятить свою жизнь воплощению гуманных идей, и для этого отправляется в джунгли Экваториальной Африки, где на свои деньги строит госпиталь и лечит туземцев.

Наследник традиций протестантской этики, Швейцер пассивному приятию воли Божией предпочитает благой и деятельный труд соучастия в этой воле. Причем «тот, кто намеревается делать добро, не должен ожидать, что люди уберут все камни с его пути; он обязан спокойно принять свой жребий и в том случае, если ему навалят новых».

Подробности африканской эпопеи доктора Швейцера изложены им самым в «Письмах из Ламбарене». Писательский и человеческий талант, широта интересов, лекции и органные концерты, с которыми выступает Швейцер, периодически возвращаясь в Европу, привлекают к нему все большее внимание. К его голосу прислушиваются. У слишком многих людей события двадцатого века вызвали серьезные сомнения в разумности существования. Как жить в мире, где люди, называющие себя христианами, преступают заповедь «не убий»?

Отвечая на эти вопросы, Альберт Швейцер становится властителем дум и учителем жизни наподобие Ганди или Льву Толстому. Он высказывается по проблемам морали и этики, упадка культуры и ее возрождения, по проблемам колонизации и взаимоотношения мировых религий. Многих поразила форма, которую он выбрал для непосредственного служения людям, поехав врачом в Габон. К нему обращаются те, кто тоже хотел бы «совершить что-нибудь этакое». Именно им он отвечает, что «только человек, предпочитающий делать само собой разумеющееся, а не из ряда вон выходящее… способен стать духовным искателем приключений, в которых нуждается мир. Нет героев действия, есть герои самоотречения и страдания».

На взгляд православия, Альберт Швейцер слишком мало верит в объективную благость мира. Может, и вовсе не верит. Мир – абсурден. Но он верит в человеческую волю противостоять окружающему распаду и сопротивляться ему. Дело христианина – претворять в жизнь свои христианские принципы.

То, что мы знаем о мире, - печально. Но миру противостоит невидимое добро, воплощенное в людях. Вопреки всему внешнему человек отстаивает и собственную личность. «Спасти свою человеческую жизнь – вопреки условиям своей профессиональной жизни, может всякий, кто использует любую возможность быть человеком, делая что-нибудь лично для своих братьев, которые нуждаются в помощи, - какой бы скромной ни была эта его деятельность». Внутреннее, скрытое в человеке добро и позволяет надеяться на преодоление мирового абсурда.

В африканских джунглях Швейцеру приходит в голову идея, которую он отныне не устает проповедовать: идея преклонения перед жизнью. Лишь это придает человеку волю к культуре. И только культуре, несмотря ни на что, вытащит мир из бездны, в которую тот валится. Даст импульс сопротивления распаду.

По сути, все время Альберт Швейцер занимался поиском соответствий. Не его ли франко-германская двойственность коренного эльзасца была тому причиной? Как теолог он выяснял соответствие «Христа предания» Его исторической жизни. Как музыковед открыл связь музыки Иоганна Себастьяна Баха – со словами церковной службы, на которые она была написана. Как моралист он дополнил традиционную европейскую этику самосовершенствования – этикой самоотречения. Он физически слышал первую надрывом высокой октавы, а вторую – в низких басах покоя и стоического следования мировому жребию. Его этика преклонения перед жизнью должна была удовлетворить чувство гармонии, симфонически соединить то и другое вместе. И наконец самой своей жизнью он искал соответствия проповедуемых им ценностей христианства с поступками христианина.

Есть люди, жизнь которых заставляет нас задуматься о своей собственной. Альберт Швейцер – из их числа.